Правда о Григории Распутине

В 1911 году обстановка вокруг Распутина начала приобретать очертания государственного скандала. Робкие уверения некоторых придворных, что общение Царя и Царицы с «этим мужиком» носит характер лишь «духовного общения», большинство публики не убеждало, да «такие глупости» и слушать не хотели. Для многих подобная категория вообще не существовала.

Требовались более «материальные», «осязаемые» и «понимаемые» причины. Поставщики «достоверной информации» их вскоре и предоставили. Именно в 1911 году получает распространение бесстыжая сплетня о половой близости Царицы и Распутина.

Глава VII Общественный портрет монаха-авантюриста

Измышлениями насчет адюльтеров Царицы долго тешилось больное воображение столичного общества. История «о связи» Государыни Александры Фёдоровны и Григория Распутина оказалась куда более прилипчивой, чем аналогичный сюжет с генералом А. А. Орловым. Точно осталось неизвестным, была ли «прелюбодейка» о том осведомлена, но, думается, что если и была, то от этой новости точно уж не упала бы в обморок.

Александра Фёдоровна слишком хорошо знала злоречие петербургского света, чтобы питать какие-либо иллюзии насчет отношения его к Своей персоне. Её волновал лишь один вопрос, который нередко и задавала она близким знакомым: «Когда же Меня оставят в покое?». Тогда ответа не было. Теперь же, по прошествии целого столетия, можно ответить со всей определенностью: никогда!

Объяснить, почему последнюю Царицу через столько времени все еще изображают «развратной Брунгильдой», почему этому верят и почему эти гнусности до сих пор публикуют, может только сексопатолог или психотерапевт. Историк здесь бессилен. Он может лишь приводить факты, исследовать обстоятельства, но анализировать глубины человеческой психики — удел другой профессии. Оказавшись вскоре после революции в Англии, Лили Ден была потрясена тем, как на берегах Гуманного Альбиона оценивали и интерпретировали историю падения монархии в России. Никакого сочувствия к поверженным и растерзанным Правителям там не наблюдалось. Особо резко негативное отношение вызывала внучка королевы Виктории — Императрица Александра Фёдоровна. Ей вменяли многое в вину, в том числе и связь с Распутиным. Неизвестно, с кем именно общалась в Англии упомянутая дворянка-беженка, но уж точно не с грузчиками в лондонском порту.

Ден была не просто удивлена, но потрясена и шокирована тем, что «добропорядочные англичане», всё еще исповедовавшие пуританские нравы Викторианской эпохи, так легко принимали на веру непристойности, которые не только касались каких-то там «диких русских», а затрагивали честь и достоинство британцев. Об этом в Англии никто не задумывался, но ведь дело обстояло именно так.

Если Александра Фёдоровна, выросшая в Англии, воспитанная при дворе королевы, для которой Внучка являлась любимым созданием, если Она могла отринуть все нормы приличий, перешагнуть через мыслимые границы добропорядочности и броситься в «пучину разврата», то, следовательно, славное английское воспитание имеет большие изъяны.

Для Юлии Ден слушать грязные намеки и видеть скабрезные ухмылки в разговорах о моральном облике Государыни Александры Фёдоровны было нестерпимо. Она взялась за перо, прекрасно понимая, что ее слабый голос вряд ли перебьет слаженный хор очернителей. Но она не могла молчать и затронула тему, которая ее лично ранила. В 1922 году в Лондоне небольшим тиражом вышла ее книга на английском языке «Подлинная Царица». Не обошла она стороной и «щекотливый сюжет» об отношениях Распутина и Царицы.

«Касаясь этой темы, я испытываю невыносимую боль, но я не вправе уйти от ответа на вопрос. До меня доходили самые отвратительные сплетни, касающиеся Ее Величества; якобы в порыве жертвенности Она сама отдалась Распутину и отдала ему милых Своих Девочек для того, чтобы доказать, что плотская жертвенность угодна Богу. О таких чудовищных вещах не могло быть и речи. Но когда я выступала в защиту Государыни и заявляла, что Распутин — ничем не примечательный человек с неприятной внешностью, неопрятными манерами и отталкивающий во всех отношениях, мне возражали, что такого рода дефекты ничего не значат в глазах некоторых особенно чувственных особ».