Правда о Мелоди Браун

Однако она не могла ему ответить. Говорить ей сейчас хотелось вообще меньше, чем чего бы то ни было еще. Говорить для нее означало признать свою связь с миром – а этого ей совершенно не хотелось, тем более что мир оказался способен так с ней поступать.

В комнату потянулся, клубясь, столбик дыма, и послышалось, как Глория приглушенно ругается на кухне.

– Принеси ей, Глория, стакан воды! – крикнул Клайв.

Вскоре женщина вернулась в гостиную и подала Мелоди стакан с водой. Девочка отпихнула его в сторону. Ей не надо было воды. Ей нужна была мама.

– Мне так жаль, деточка, – запричитала Глория, отводя у Мелоди волосы с лица назад. – Очень, очень жаль, что такое случилось!

– Вот несчастье так несчастье, – вздохнул Клайв. – Прямо одно за другим…

– Но тебе ни о чем не надо беспокоиться, – продолжала Глория. – Мы все уладим, и у тебя будет все, что тебе только нужно. Мы с Клайвом полностью в твоем распоряжении. – Тут Глория притянула к себе безвольное тело Мелоди и поцеловала ее в плечо.

Она впервые поцеловала Мелоди. Девочка с самой первой ночи в этом доме втайне надеялась на то, что та ее поцелует. Ей действительно хотелось, чтобы Глория крепко обняла ее перед сном и прижалась губами к щеке, как это делала тетушка Сьюзи, или как Кен, или как мама в редкие моменты просветления духа. Однако этот поцелуй в плечо ей показался странно неприятным, и Мелоди выгнулась, отстраняясь от Глории.

– Да, мы все утрясем и уладим, – подтвердил Клайв.

– Можем мы сейчас для тебя что-нибудь сделать? – спросила Глория. – Может, ты хочешь кому-нибудь позвонить? Поговорить с кем-то?

Мелоди молча катала между ладонями кошачий мячик, неподвижно глядя сквозь окно на противоположной стене. Сильный ветер колыхал верхушки деревьев. Мимо пролетел какой-то мелкий мусор. Кто-то в доме напротив занимался уборкой.

Мелоди посмотрела на игрушку и подумала о Пусси – о коте, которого она ни разу не видела, и представила, как он лежит, размозженный, под ужасными колесами междугороднего автобуса «National Express». Потом представила перепуганные лица пассажиров этого самого автобуса, которые ехали из Кентербери, чтобы где-то приятно отдохнуть, а теперь глядели на рыжее и жирное, раздавленное в тюрю, мохнатое тело. А потом представила автостраду у Лос-Анджелеса, услышала визг тормозов, грохот корежащегося металла, увидела лицо своего отца, расплющенное о потрескавшееся лобовое стекло, – и тут же почувствовала все ту же жгучесть в животе, это уже знакомое ощущение «крапивки». И тогда она вдруг обнаружила в своем сознании небольшое укромное местечко, этакую потайную коробочку, о существовании которой даже не подозревала – словно маленькую банковскую ячейку, – и подумала, что это самое подходящее место для ужасающего образа отца, погибшего на скоростном шоссе. Мелоди вложила это воспоминание в коробочку и задвинула поглубже в недра памяти. И стоило ей это сделать – как едкая горечь в животе мигом рассосалась.

– Мелоди, – услышала она призывы Глории, – Мелоди, прошу тебя, скажи хоть что-нибудь!

Но Мелоди не хотела сейчас ничего говорить. Что-либо сказать для нее сейчас было все равно что сунуть пальцы в электрическую розетку или в пышущее пламя. А потому она держала рот на замке. Так ей было лучше. Так она чувствовала себя спокойнее, осторожнее и сильнее. Слова все только засоряли. Вот мысли, поняла она теперь, были куда более совершенны. Мысли можно было сложить в коробочки и убрать подальше. А слова были слишком открыты, слишком непосредственны. Слова существовали для слабоумных.

Она встала с дивана и вышла из гостиной. Медленно и тяжело поднялась по лестнице к своей спальне. Мелоди просидела там весь оставшийся день, все находя у себя в сознании новые пустые ячейки и раскладывая по ним все то, о чем она не хотела никогда больше думать, и покинула комнату лишь тогда, когда на улице стало совсем темно, а живот так урчал от голода, что изрядно пригоревший бисквит «Виктория», оставленный на кухонном столе, показался ей вполне даже аппетитным.

– 48 –

2006 год

– У тебя тут чуть ли не сотня сообщений! – крикнул ей Эд из гостиной, где он менял шипы на своих футбольных бутсах.

Мелоди, только что принявшая душ, хорошенько обернулась полотенцем и прошлепала босиком на кухню, к заряжавшемуся телефону.

Новых сообщений оказалось четыре. Первый был от Бена. Мелоди сразу же открыла послание, предполагая, что тот решил отменить их свидание, однако это было не так.

«Ты говорила, у твоего сына на следующей неделе день рождения? Дай мне знать, у меня есть одна задумка… Б.»

Мелоди сперва поморщилась, потом улыбнулась. Как он вообще это запомнил?! Вновь улыбнувшись, написала ответ: «Какая у тебя память! Я впечатлена. Да, в среду ему будет 18. А что за задумка? Я волнуюсь…»