Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959

у союзников были и еще войска. 6/19 января 1919 г. Пуль выехал с Дона в Лондон. Перед отъездом он пообещал Краснову, что через пять суток на Дон будет отправлен батальон британских войск, а через две недели – бригада[85]. Однако ему не удалось ничего добиться; наоборот, его и самого задержали в Англии. На посту британской миссии в штаб-квартире Деникина его сменил другой британский генерал; его главного помощника подполковника Теренса Г. Кейса произвели в бригадные генералы и назначили «исполняющим обязанности верховного комиссара в Южной России» – что бы ни подразумевалось под этим таинственным титулом.

Таким образом, Англия нашла достаточно войск, чтобы оккупировать и удерживать главные на тот момент нефтяные промыслы России. Правда, сами промыслы располагались на территории Азербайджанской республики, организованной под покровительством Турции, а экспортный порт – Батум – на территории Грузинской республики, но существо дела от этого не менялось. Обе эти республики могли существовать только до тех пор, пока Добровольческая армия вместе с кубанскими и донскими казаками удерживала Красную армию на северной стороне Кавказского хребта. Решающие сражения шли именно там, но туда британские войска не отправлялись. Они не собирались сражаться плечом к плечу со своими боевыми союзниками – в их задачу входило обеспечение британского владычества на нефтяных промыслах. Такая политика породила недовольство и обвинения в предательстве со стороны всех антибольшевистских сил России.

Особенно сильны были антизападные настроения среди тех, кто знал о попытке капитана Фуке, главы французской миссии, добиться, чтобы атаман Краснов от лица донских казаков гарантировал возмещение с процентами всех потерь, понесенных французскими промышленниками во время революции в Юго-Восточной России и соседнем Донецком угольном бассейне. Причем такие гарантии были объявлены предварительным условием какой бы то ни было помощи со стороны Франции. Краснов наотрез отказался выполнить это условие; его поддержал и генерал Деникин.

К середине января на Дону, несмотря на все обещания лейтенанта Эрлиша, не появились ни французские, ни британские войска. Красные пропагандисты ухватились за этот факт и принялись распространять среди казаков слухи о том, что союзническая миссия вообще поддельная и состоит из русских офицеров, переодетых в форму французских и британских войск. В качестве доказательства они цитировали речи Эрлиша, которые многие казаки во время поездки миссии на фронт слышали своими ушами, – ну разве может настоящий француз говорить на столь чистом русском языке?!

Пока атаман Краснов обдумывал, как реагировать на донесения контрразведчиков, эта же проблема возникла перед ним несколько с другой стороны. На этот раз речь шла о капитане британской армии Казале. В задачу этого эксперта по танкам входило обследовать ландшафт в окрестностях Царицына и установить, годится ли он для танковых операций, – до того момента ни одна из сторон в России танков не использовала.

Важно было дать Казале возможность попасть в Царицын. Красным удавалось удерживать город; с тыла их защищала широкая Волга, а с фронта – несколько рядов заграждений из колючей проволоки. Таким образом, здесь не было места для маневров, великими мастерами которых были казаки. Не было у нас и тяжелой артиллерии, при помощи которой можно было бы разрушить укрепления. Несколько месяцев назад уже была сделана попытка пробить проход в проволочных заграждениях при помощи непрерывного огня из трехдюймовых полевых орудий. Однако проход этот получился таким узким, а проделывать его пришлось так долго, что красные успели сосредоточить напротив него за ближайшим перегибом рельефа больше сотни своих полевых орудий, чуть ли не колесо к колесу. Они встретили части 2-й Донской казачьей дивизии, которые двинулись в атаку через проделанный проход, ураганным огнем и сумели остановить их[86].

Теперь же можно было надеяться, что танки быстро проделают для наших войск проходы в колючей проволоке сразу в нескольких неожиданных для красных местах. Поэтому поездка капитана Казале в Царицын, очевидно, приобретала важнейшее значение, но он говорил по-русски столь же безупречно[87], как и лейтенант Эрлиш. Разрешить ему поездку – значило сыграть на руку красным пропагандистам и убедить многих казаков в том, что все офицеры союзников действительно поддельные, как и утверждали красные.

Атаман Краснов решил эту проблему так: он объяснил ситуацию капитану Казале и попросил его разговаривать во время поездки только по-английски, через меня в качестве переводчика.