Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959

Миссия провела день в Новочеркасске и отправилась на атаманском поезде инспектировать фронтовые части. Краснов лично сопровождал их и взял меня с собой в качестве переводчика.

Я с удивлением понял, что отношения между союзниками – офицерами британской и французской миссий – были довольно напряженными. Так, во время первой совместной трапезы в нашем салон-вагоне атаман встал во главе стола и предложил генералу Пулю занять место справа от него, подполковнику Кейсу – слева, а капитану Фуке занять второе место от него по правую руку. Однако французский капитан, очевидно, считал, что здесь важнее не его воинское звание, а его статус как главы французской миссии; он чуть ли не силой оттолкнул Кейса и занял место слева от атамана. Как бы ни обстояло дело с точки зрения формального протокола, поступок Фуке произвел на всех присутствующих очень неприятное впечатление.

На нашем «лейтенантском» конце стола не было недостатка в крепком старом хиосском вине из Греции, которого в подвалах атаманского дворца обнаружился немалый запас. Через некоторое время языки развязались. Оказалось, что лейтенант французской армии Эрлиш в будущем мечтает стать членом французского парламента. Прекрасный оратор, он произнес перед нами длинную речь; говорил Эрлиш по-русски, но при этом постоянно украшал свою речь всевозможными галльскими ораторскими приемами и жестами, характерными скорее для опытного политика. Молодым британским офицерам это не слишком понравилось. Через некоторое время после начала речи они принялись негромко, но в унисон скандировать: «Сядьте! Сядьте! Сядьте!», а лейтенант в юбке, сидевший как раз напротив Эрлиша, иногда прерывал его ораторские пассажи тем, что со странным звуком проводил кулаком по собственным зубам. Генерал Пуль и подполковник Кейс, недовольные поведением босса Эрлиша капитана Фуке, делали вид, что не замечают поведения своих подчиненных. В конце концов Эрлиш прервал свою речь и сел, не сводя с горца гневного взгляда.

Вскоре и я начал разделять отношение британцев к французам. Так, члены французской делегации то и дело принимались петь:

Мы выиграли войну,
Жоффр, Фош и Клемансо.

По их поведению можно было понять, что победой в войне против Центральных держав мы были обязаны исключительно этим трем французам.

Кроме того, меня особенно раздражало отношение наших французских гостей к Гражданской войне в России. Они, казалось, очень легко относились к нашим проблемам и трудностям и считали, что прибытие пары батальонов французской пехоты мгновенно все решит[84].

На большинстве железнодорожных станций, где останавливался наш поезд, было полно казаков, едущих с фронта или на фронт, и лейтенант Эрлиш с удовольствием произносил перед ними из окна вагона зажигательные речи. При этом он был более тактичен и не забывал сказать о великом долге Франции перед Россией. Одновременно он замечал, что долг этот скоро будет уплачен, так как французские войска уже спешат на позиции, где будут сражаться бок о бок с казаками и помогать им восстановить закон и порядок по всей стране. Разумеется, подобные речи оказывали сильное действие на боевой дух казаков, – но очень ненадолго, поскольку никакие французские войска так и не появились.

Поездка на фронт произвела на генерала Пуля очень благоприятное впечатление. Он посетил несколько фронтовых позиций, увидел, что пушки там содержатся и обслуживаются надлежащим образом, и лично убедился в стойкости и высоком боевом духе казаков, несмотря на тяготы и лишения, которые им пришлось вынести в промерзших, продуваемых всеми ветрами степях.

На последней станции перед линией фронта, на ветке Лихая— Царицын, вся наша группа высадилась из поезда. Встретивший нас местный отряд почетной охраны живо свидетельствовал о тех великих усилиях и жертвах, которые несли в этой войне три с половиной миллиона донских казаков. Отряд состоял из трех эскадронов, представлявших три поколения. На левом фланге стояли сыновья – безбородые мальчики от шестнадцати до двадцати лет, – не нюхавшие прежде пороха. В центре размещались отцы – ветераны Первой мировой войны и Русско-японской войны 1905 г. На правом фланге стояли седые деды, многие с наградами и медалями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

Генерал Пуль изучил общую ситуацию на фронте и понял, что Краснов прав и, если помощь не придет в самом ближайшем будущем, донские казаки – ас ними и все белое дело – понесут невосполнимые потери. В Батуме – черноморском порту, откуда отправляли на экспорт бакинскую нефть (карта А) – высадилось значительное количество британских войск; британцы заняли и Батум, и Баку. В районе Константинополя