Правда о русской революции: Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения.

Утгоф, недовольный результатами ревизии, встал на его защиту. Он направил в Департамент полиции памятную записку, в которой ходатайствовал разрешить Глобачеву ходить на свидания только с теми сотрудниками, которых он «ведет», а с остальными, «когда он признает нужным». Очевидно, что при проверке была допущена определенная предвзятость, так как тон обсуждения Глобачева меняется. Резолюция на этой записке, доложенной товарищу министра внутренних дел, написана рукой Виссарионова и заканчивается следующими словами: «ему [Глобачеву] разрешается вести наиболее серьезных [секретных сотрудников], знать же он должен всех». В Департаменте полиции был решен вопрос о его переводе на другую должность.

Согласно приказу по штабу корпуса от 20 ноября 1912 г. Глобачев был назначен начальником ГЖУ в Нижнем Новгороде, куда он выехал 23 декабря 1912 г. Было ли это понижение?! Конечно, должность начальника Варшавского охранного отделения была престижной. Ведь когда говорили о трех столицах, то имели в виду Петербург, Москву и Варшаву. Но должность начальника ГЖУ в Нижнем Новгороде, известном своими ярмарками, также была достаточно важной. Кроме того, шла подготовка к 300-летию Дома Романовых, а Нижний Новгород в этих торжествах играл очень важную роль.

Очевидно, все перипетии, павшие на долю Глобачева в Варшаве, сильно задели его самолюбие, а может быть, его удаление из Варшавы имело и другую причину: слишком долго он оставался в Польше, что порой приводило к сращиванию с местным чиновничеством и населением, мешало принимать радикальные и жесткие меры.

С первых же дней своего пребывания в Нижнем Новгороде Глобачев ходатайствует об усилении унтер-офицерских пунктов и учреждении нового в с. Высокое Ардаговского уезда, об увеличении средств на наем помещения под ГЖУ70.

Просматривая документы Московского районного охранного отделения (в сферу которого входил и Нижний Новгород), можно обнаружить, что Глобачев очень быстро вошел в среду местных чиновников и жандармов. Составленные им донесения в Департамент полиции и Московское POO71, в том числе и интересная записка «о деятельности революционных партий в Нижегородской губернии и настроении населения в 1912-1913 гг.»72 свидетельствуют о его активной деятельности.

Во время подготовки торжеств к 300-летию Дома Романовых товарищ министра внутренних дел В. Ф. Джунковский объезжал губернии, разрабатывая маршрут поездки императора Николая II по городам России, в числе которых был и Нижний Новгород. Здесь произошло знакомство Глобачева с Джунковским и состоялся серьезный разговор о мерах охраны императора и его свиты. Позднее в своих воспоминаниях Джунковский писал, что полковник Глобачев произвел на него «прекрасное впечатление, которое и подтвердилось вполне, когда я с ним познакомился поближе. Он оказался отличным во всех отношениях офицером, прекрасно разбиравшимся в розыскном деле; спокойный, мягкого характера, честный, он держался скромно и не старался выделиться. Я его выдвинул впоследствии на ответственную должность начальника С.-Петербургского охранного отделения, на каковой должности он оставался до самой революции, ни разу не уклонившись в сторону от преследуемого мною направления, которое, впрочем, вполне соответствовало и его характеру»73.

В начале февраля 1914 г. Глобачева перевели на достаточно престижную должность начальника Севастопольского жандармского управления 4. Именно тогда у него сложились хорошие отношения с генералом Спиридовичем, заведующим дворцовой агентурой. Их сближали общие задачи и совместная дружная работа на благо дела. Это сотрудничество продолжалось и в последующие годы, когда Глобачев работал в Петроградском охранном отделении.

Много позднее Спиридович в своей книге писал: «В последнее время охранное отделение помещалось в особняке, принадлежавшем принцу Ольденбургскому, на Мытнинской набережной. Громадные комнаты, много их, лепные потолки, зеркала, ковры. В огромном дубовом кабинете я беседовал с генералом Глобачевым. Не глупый, работящий, исполнительный и глубоко порядочный человек, Глобачев был типичный хороший жандармский офицер, проникнутый чувством долга и любви к царю и родине. Но он был мягок и не мог по характеру наседать на начальство. Для мирного времени он был хорош, для надвигающейся смуты -мягок. У него не было ничего от Герасимова, который когда-то с Дурново и со Столыпиным скрутили первую революцию... Глобачев находил политический момент очень серьезным. Катастрофа на фронте и в тылу почти полная. Вся левая общественность решила использовать момент и старается вырвать у государя "ответственное министерство". А куда это приведет, Бог ведает. Некоторые депутаты договариваются в своих мечтаниях до Учредительного собрания»75.