Правда о «Титанике». Участники драматических событий о величайшей морской катастрофе

Я уже погружался в дремоту, когда вдруг почувствовал, как по всему корпусу судна прошла вибрация. Вплоть до того момента «Титаник» шел с таким выраженным отсутствием вибрации, что внезапное нарушение плавности хода стало особенно заметным. Никакого сильного сотрясения я не заметил. Просто плавный, монотонный ход судна внезапно прекратился.

Я сразу же вскочил и выбежал на палубу в пижаме; посмотрел за левый борт, но ничего там не увидел; побежал на правый борт, но там тоже ничего не было, и, поскольку холод резал как ножом, я вернулся к себе в каюту.

Едва ли подвахтенному офицеру, который мчится на мостик в одной пижаме или даже нормально одевшись, можно рассчитывать на теплый прием. Кроме того, если офицер или член экипажа огромного лайнера находится не в том месте, где его ожидают найти, в случае необходимости посыльный не разыщет его. Поэтому я просто ждал.

Наступила полночь трагической памяти 14 апреля; примерно через десять минут четвертый помощник Боксолл (sic!) открыл мою дверь и, увидев, что я не сплю, тихо сказал: «Мы врезались в айсберг». Я ответил: «Знаю, что вы во что-то врезались». Он сказал: «Вода поднялась до палубы F, она в почтовом отделении».

Этого было вполне достаточно. Говорить больше было не о чем. Он вышел и закрыл за собой дверь, я быстро накинул верхнюю одежду и вышел на палубу.

Палубы на современном лайнере обозначаются буквами начиная сверху: А, В, С, D, Е и т. д. Узнав, что вода дошла до палубы F, я понял, что лайнер получил серьезную пробоину. И все же, хотя я понимал, что дело серьезное, в то время еще не думал, что столкновение окажется роковым; осознал я это много позже.

Вплоть до того времени мы ни разу не проводили учений по посадке в шлюпки; лишь в Саутгемптоне спускали некоторые из них на воду. Как бы там ни было, офицерам и матросам торгового флота всегда внушают, насколько важно в экстренных случаях думать своей головой и действовать по собственной инициативе.

Дисциплина на торговом судне требует от каждого наивысшего проявления ума и сообразительности. Каждый должен думать своей головой. Вместе с тем моряки военно-морского флота должны четко исполнять приказы, не более и не менее. Все прекрасно по-своему, когда от человека требуется действовать с точностью автомата, но в торговом флоте такие правила не действуют. Если человек делает лишь то, что ему приказывают, и пользуется этим как предлогом для того, чтобы что-то не сделать, не заметить или не проявить к чему-то внимания, его тут же спрашивают: «Какого же дьявола тогда тебе нужны мозги?»

В результате экипаж поднимается на борт незнакомого судна, и все кажется людям кусочками головоломки. Но здесь и проявляется разница между двумя видами службы. В то время как каждый представитель военно-морского флота Великобритании должен исполнять свою часть работы, к которой его, скорее всего, готовили много лет, каждый кусочек головоломки ждет приказа командира; в торговом флоте все «кусочки» работают вместе, никто никого не бранит и не отчитывает. За поразительно короткий период времени все они перемешиваются и становятся единым, однородным рабочим коллективом. Если все же находятся «кусочки», которые не вписываются в общую картину, могу сказать лишь одно: помоги им Бог!

Можете быть уверены, что команда «Титаника» прошла тщательный отсев. Особо следили за тем, чтобы в экипаже не было тех, кто плохо адаптируется к окружению. В результате, когда настало время, хотя не было никакого сигнала, от каждого потребовалось работать с напряжением всех сил, проявляя ум и смелость, реакция была всеобщей — никто не подвел.

Выжившие в ту ночь могут благодарить Господа, что матросы не ждали рожков и труб. Можно сказать, что во время страшнейшего кораблекрушения они вели себя образцово. Окончательное и решающее доказательство заключается в том, что все спасательные шлюпки на «Титанике» расчехлили, подвесили на шлюпбалки и благополучно спустили в воду. Спуск прошел благополучно.

Для работы двигателей требовалось много пара; поэтому, как только двигатели остановили, пар начали стравливать, он с ревом и шипением стал выходить из всех восьми выхлопных труб. Шум стоял такой, словно пар одновременно выпускали несколько тысяч паровозов.

Все моряки взбежали на шлюпочную палубу, услышав приказ: «Все наверх!» Они работали дружно. Из-за шума команд не было слышно; слова оказались не нужны. Можно было похлопать человека по плечу и указать куда-то кивком или рукой. Несмотря на темноту, этого было вполне достаточно, чтобы матросы взялись за дело. Они расчехляли шлюпки, подвешивали их на шлюпбалки и вываливали за борт, готовя к спуску.