Правда о «Титанике». Участники драматических событий о величайшей морской катастрофе

Ни один романист не осмелится нарисовать такую смену красивых пейзажей — розовый рассвет, утренняя звезда, луна на горизонте, спокойный океан до горизонта и ледяное поле, словно в Арктике, с бесчисленными айсбергами — белыми, постепенно розовеющими и смертельно холодными. И на их фоне крошечные скорлупки, заполненные пассажирами, которые спаслись с самого прекрасного корабля, какой видел мир. Ни один художник не в состоянии передать всего драматизма этой картины, не впав в преувеличение. Вот почему никто не пытался запечатлеть случившееся. Подобные события чрезмерно поражали бы воображение как писателя, так и художника.

Ранним утром пассажиры «Карпатии» столпились у лееров и смотрели вниз на наши шлюпки. Они расступались, когда матросы помогали нам подняться на борт, и окидывали нас ошеломленными взглядами. Потом некоторые из них отмечали, что мы, оказавшись на «Карпатии», вели себя очень тихо; так оно и было. Но не шумели и они. Ни с одной стороны не было заметно возбуждения. Все притихли, понимая, что рядом с ними присутствует нечто настолько огромное, что никто пока не в состоянии ничего осмыслить. И говорить о случившемся мы еще не могли. Нас поили горячим кофе, который мы с благодарностью принимали; предлагали еду, от которой в основном отказывались, — мы не испытывали голода. Вначале никто не задавал вопросов о погибшем «Титанике» и о том, что мы пережили ночью.

О психическом состоянии спасенных пассажиров «Титаника» пишут много лжи и много преувеличивают. Кое-кто считал, что мы не понимали, что происходит, оцепенели от ужаса, утратили дар речи; якобы все смотрели перед собой «остановившимся взглядом», «остекленевшим от тени ужасного события». То есть, несомненно, именно такого поведения можно ждать в подобных обстоятельствах, но я знаю, что это не дает верной картины того, какими мы прибыли на «Карпатию». Более того, это просто неправда. Как уже было замечено ранее, трагические события следует описывать по возможности правдиво, насколько с таким описанием справляется несовершенный человеческий разум. Мне показалось, что, когда мы наконец ощутили под ногами прочную корабельную палубу, в наших душах преобладали благодарность и облегчение. Прекрасно понимаю, что впечатления и воспоминания разных пассажиров отличаются друг от друга. Те, кто не знал о судьбе своих родных и друзей, естественно, тревожились и печалились. Кроме того, невозможно заглянуть в голову другого человека и прочитать его мысли. Однако, если судить о состоянии человека по выражению лица и жестам, думаю, преобладающими эмоциями были радость, облегчение и благодарность, написанные на лицах тех, кто взбирался по веревочным лестницам или поднимался в люльках.

Не следует забывать, что пассажиры одной шлюпки не знали, кто находится в других. Почти никто не знал, сколько всего было шлюпок и сколько пассажиров имели возможность спастись. Многие еще думали, что их близкие подойдут к «Карпатии» следом за ними или их подберут другие пароходы; кто-то надеялся встретиться с родными на причале. Многочисленные истерики, о которых пишут некоторые, являются плодом воображения. Да, одна женщина в самом деле устроила истерику в салоне сразу после того, как поднялась на «Карпатию». И все же она не могла знать наверняка, что ее друзья погибли. Возможно, она не справилась с эмоциями после нескольких часов в шлюпке.

Почти сразу же мы окружили стюарда, который держал в руках пачку телеграфных бланков. Он порадовал нас, сообщив, что пассажиры могут бесплатно послать «маркони-граммы» своим родным. Вскоре он пошел в радиорубку, неся первую кипу поспешно нацарапанных посланий. К тому времени, как на «Карпатию» поднялись пассажиры последней шлюпки, груда посланий, должно быть, заполнила половину радиорубки. Потом мы узнали, что многие радиограммы так и не дошли до адресатов. Удивляться не приходится. На борту находился всего один радист, Коттем. Позже Брайд с «Титаника» стал помогать ему, не до конца оправившись от травм. Несмотря ни на что, работы у Коттема было так много, что ночью во вторник он заснул прямо за столом после того, как передавал радиограммы три дня без перерыва. Но мы не знали, что радиограммы задерживаются, и воображали, что наши друзья уже знают о нашем спасении. Список оставшихся в живых составили в понедельник в салоне «Карпатии». Список передали по радио на сушу раньше всех других посланий, и мы надеялись, что наши близкие и друзья вздохнули с облегчением. Однако в первом переданном списке имелись ошибки, что подтвердили мои друзья. Моя радиограмма до них не дошла, и моего имени не было ни в одном списке спасенных.