Правда о «Зените»

— Если они так болезненно подобные вещи переживают, значит, им не все равно. И играют они, получается, не только для себя, но и для меня, болельщика. И оттого я буду еще больше за них болеть.

— Сейчас готовы принести игрокам «Зенита» свои извинения? — спросил его я.

— Да, и делаю это с удовольствием. Более того, готов всегда извиняться — только бы они выигрывали. И делали это так красиво, как в этом году.

* * *

Верно говорят: главное — не сама неудача, а то, как команда на нее реагирует.

Боярский признавался:

— Думал, что сразу после матча с «Динамо» Петржела подаст в отставку.

Ничего подобного.

— Что Петржела сказал вам в Петровском парке? — спрошу я после окончания сезона-2003 Радимова.

— За него все сказало то, что он пошел на пресс-конференцию и телепередачу. Уникальный для России поступок! А разбирать игру запретил Мутко. Зашел в раздевалку, подозвал оператора и попросил сжечь кассету с записью.

Произошел ли акт сожжения, неизвестно, но то, что футболисты ее ни разу не просматривали, — точно. В критический момент президент «Зенита» повел себя достойно, не став искать крайних.

Достойно воспринял ту мини-катастрофу и Петржела. На мой вопрос, сомневался ли он, стоит идти на послематчевую пресс-конференцию или нет, тренер ответил незатерто и искренне: «Не прийти туда было бы нечестно».

За это его и полюбили игроки и болельщики.

В боксе есть термин — «стеклянная челюсть», означающий неспособность держать удар. У чеха на тот момент челюсть оказалась каменной. В чем я убедился лично, накануне матча с «Торпедо» побеседовав с Петржелой. Мало кто в такой cитуации был бы столь открыт, улыбчив и излучал такую yверенность в себе.

— Скажите честно: не боитесь следующего матча?

— Нет. Боюсь только смерти.

— Сейчас не жалеете, что согласились принять российский клуб? Ведь о многом вы даже не подозревали.

— Я уже люблю «Зенит» и хочу в нем работать. Я сказал, что сделаю хорошую команду, и по-прежнему уверен этом.

С каждым днем отношения Мутко и Петржелы, однако, становились все хуже. Можно представить, как президент мог отреагировать хотя бы на просьбу тренера — не заходить раздевалку ни до игры, ни в перерыве. Чех уже понял, что когда Виталия Леонтьевича «несет», остановить его невозможно. А команде перед игрой, когда нервы натянуты, как струна, нужно совсем иное…

И Мутко, и Петржела не привыкли уступать кому-то первые роли. До некоторой степени повторялась ситуация с Садыриным — вот только власти в руках президента «Зенита» теперь, при новых акционерах, было куда меньше.

А когда после ряда поражений чех решил выставить из «Зенита» нескольких любимцев президента во главе с капитаном команды Игониным (компанию ему составили Овсепян и Осипов), между Петржелой и Мутко началась открытая война.

Сарсания:

— Я тогда был агентом Кержакова, которого хотели купить несколько западных клубов. Но «Зенит» его не продавал. И однажды Пелта, спортивный директор пражской «Спарты», вдруг говорит: «Мы можем Кержакова в аренду взять». Отвечаю: «Вы что, сума сошли? Его даже в "Лион" не продали!» И вдруг слышу: «Да мне Петржела сказал: "Я все решаю, от Мутко ничего не зависит"». Тогда я позвонил Виталию Леонтьевичу: «Что у вас происходит?» Он поблагодарил меня за то, что я ему эту беседу пересказал.