Правда понимания не требует

– Я считаю до трех, – голос мужчины не дрожал от гнева и не звучал обиженным. Скорее уж он был скучающим. Словно вернувшийся обманутый муж тоже играл свою роль. Раздался еще один выстрел. Острыми осколками брызнула лампа из мозаичного стекла, стоявшая на прикроватной тумбочке. Шпатц рванулся к выходу, придерживая штаны. Мысленно возблагодарил нетерпеливую Дагмар, поленившуюся снять с него одежду. Споткнулся об свой же пиджак, подхватил его и, перепрыгивая через ступеньки, понесся вниз. Следующий выстрел. Щеку оцарапали осколки облицовочного мрамора. В гостиной теперь было светло, очевидно, вернувшийся муж не поленился включить все светильники. Только Шпатцу было не до разглядывания интерьеров.

Он выскочил на Мейнштрассе и, пряча взгляд от прохожих, принялся зашнуровывать ботинки. Не сразу понял, что ему мешает – оказалось, что вместе с плащом он схватил пакет из ресторана. Чуть не швырнул его на брусчатку тротуара. Было мучительно стыдно. Пальцы дрожали. Сердце колотилось. Он застегнул плащ на все пуговицы и торопливо свернул в первый попавшийся переулок. Остановился. Прислонился спиной к стене. Сунул руку в карман в поисках портсигара. Понял, что выронил его во время позорного бегства. Дал себе слово никогда больше не связываться с замужними фрау. Усмехнулся. Выдох. Вдох.

Когда сердце перестало бешено колотиться, Шпатц отлип от стены и неспешно направился по переулку прочь от Мейнштрассе. Прийти домой, принять душ и забыть эту историю как страшный сон. К счастью, Дагмар не знала его настоящего имени, а у ее супруга не было возможности внимательно рассмотреть его лицо. Кроме того, когда заживет разбитая губа и сойдет синяк на скуле, опознать его будет практически невозможно. Шпатц провел рукой по щеке. Мраморная крошка оставила несколько кровоточащих царапин. Он, не останавливаясь, достал из кармана пиджака платок и стер красные капли. Это все просто неудачно сложившиеся обстоятельства, ничего более. Синяки и царапины заживут. Послезавтра он снова поедет на люфтшиффбау и постарается не наделать новых ошибок. Кроме того…

Шпатц вдруг подумал, что он все еще не обсудил с Краммом свой первый рабочий день на заводе. Он огляделся, сориентировался, где находится, и прибавил шагу. Пусть Флинк сам разбирается со своей Дагмар. Пишет, что герой ее романа записался в армию и отправился на границу Чандора, завербовался в полярную экспедицию и в настоящий момент скользит над облаками где-то над льдами северного побережья, стал оккультистом и принял обет безбрачия в конце концов. Пора сделать для себя вывод, что от женщин Флинка одни сплошные неприятности.

– Постойте, молодой человек, – Шпатц отшатнулся от руки, которая неожиданно легла ему на плечо. – Нет-нет, я не собираюсь ссориться, давайте поговорим!

Шпатц остановился, почувствовав досаду. Перед ним стоял обманутый муж фрау Дагмар. Тот самый, который несколько минут назад стрелял в него из армейского пистолета.

– Я совершил ошибку и прошу прощения, герр… – быстро проговорил Шпатц, стараясь держаться от собеседника на приличной дистанции, чтобы в случае чего сохранить пространство для маневра. – Извините, не знаю, как вас зовут.

– Я Алоис Лангерман, герр Макс, – мужчина грустно улыбнулся. – Вас же зовут Макс?

– Лангерман? – Шпатц наморщил лоб, вспоминая. Он точно слышал это имя. – Вы случайно не редактор «Фамилиенцайтунг», герр Лангерман?

– И редактор, и владелец, герр Макс. Газета создающая и укрепляющая семьи. Такая вот ирония, да. Так мы можем поговорить?

– Не представляю, о чем, герр Лангерман, – Шпатц дернул плечом. – Вы застали меня в непристойной ситуации, справедливо разозлились, я позорно сбежал. Могу вам поклясться, что больше никогда…

– Нет-нет, не надо клятв, пожалуйста! – Лангерман сделал шаг к Шпатцу, но тот опять отступил. – Я знаю маленькую пивную неподалеку, как насчет выпить по кружечке?

«Надо просто развернуться, попрощаться и уйти! Что сложного?!» – подумал Шпатц. Но сказал почему-то:

– Надеюсь, вы понимаете, что делаете.

Пивная находилась в полуподвале и чем-то была похожа на заведение фрау Вигберг – всего несколько столиков, стойка и полумрак, подсвеченный газовыми рожками. На этом сходство заканчивалось. Бармен, лицо которого было неуловимо похоже на морду скучающего бульдога, нацедил две кружки подозрительно мутного пива. На вкус напиток оказался еще хуже, чем на вид. Кажется, что разбавили его дважды – один раз у поставщика, второй раз в пивной. В качестве закуски предлагались зачерствевшие брецели и вяленое мясо. Шпатц выжидающе уставился на своего собеседника, не особенно соблазнившись угощением. Ланргеман же, напротив, осушил свою кружку практически одним глотком, попросил бармена повторить и принялся задумчиво жевать темно-красный ломтик мяса.

– Герр Лангерман? – Шпатцу на мгновение показалось, что обманутый муж забыл о его существовании.