Правда смертного часа. Посмертная судьба.

— Я летела метров с четырех! Да еще халиф на меня свалился.

Я посмотрел. Большой кровоподтек на голени… Нет, перелома там не было:

— Успокойтесь, Марина, через месяц все пройдет.

Как-то Володя рассказывал мне, как он безо всяких виз ездил в Канаду… У него были гастроли в США, а он сумел слетать в Канаду и выступить там… Да, он сказал еще, что надо было помочь Марине…

«Что я не мужик, что ли?!» — это его слова.

Несколько раз вечером я заезжал на Малую Грузинскую… Меня всегда удивляло, что на кухне обязательно стоял кипящий самовар и большая корзинка с сухариками… Но спектакли кончались поздно. А мне утром надо было на работу… В общем, «ночная жизнь» была не для меня. А Толя ко всему этому, по-моему, тянулся, ему вся эта «богема» нравилась.

Ну, а в последние месяцы Толя возился с Володей днями и ночами. Толя вытаскивал его из таких состояний! Умирал же человек…

Володя мне сам рассказывал про Бухару:

— Чувствую, что меня раздувает, как футбольный мяч… Раздувает, раздувает… Прихожу в себя, смотрю — Толя…

А с Толей Федотовым мы вместе учились в медицинском институте, вместе занимались спортом… Закончили институт. Толя поехал в тайгу — к старателям… Возможно, что его перетащил Туманов.

Вадима я знаю с 1956 года. По-моему, он только освободился — и уже тогда был живой легендой… Он собрал группу «смертников», и они первыми шли в самые опасные забои…

Володя восхищался рассказами Вадима и собирался по ним делать фильм… Потом появился Леня Мончинский… Я читал «Черную свечу», там события несколько «отретушированы»…

После концерта в Сибири, у Туманова, вышли мужики и говорят Володе:

— «Охота на волков», Володя, это песня про нас…

Ну, про это вам лучше сам Туманов расскажет.

После тайги Толя перебрался в Магадан, был заведующим анестезиологическим отделением больницы. Приехала какая-то московская комиссия, и его уговорили переехать в Москву. Это было в 1970 году. Володя «выбил» ему квартиру, скорее всего, это было в 1979 году — за год до смерти.

Да, вот еще случай… У Федотова был день рождения. Володя приехал на своем «Мерседесе». А во дворе было много ребятишек, они окружили машину:

— Дядя Володя! Дядя Володя! Подпиши!

Тянут открытки… А один притащил гитару, нашел гвоздь… И гвоздем Володя нацарапал автограф на гитаре…

Тогда Федотов был ближе к Володе, чем я… Так сложилось, да и у меня были несколько другие принципы… А Федотов с Высоцким познакомились так.

В 1976 году мне позвонил Володя… У них с Ваней Бортником вдруг поднялась температура, и они плохо себя чувствовали. Мы с Толей взяли всякие растворы и поехали на Малую Грузинскую… Вот тогда Толя и познакомился с Володей…

А Федотов был таким человеком: если перед ним больной — надо помогать! Он ведь буквально всем помогал!

Незадолго до смерти Володя мне позвонил. По-моему, это конец 1979 года. Я приехал… Он попросил вшить «эспераль»… Причем вшить всего одну таблетку, чтобы был рубец, чтобы Марина знала… Я сделал «тоннель», а «эспераль» — это десять таблеток — вшил одну… Володя говорит:

— Все, хватит! Пусть Марина увидит…

1980 год, июль… Ночью слушал «вражий голос»… Вдруг передают — умер Высоцкий! Я аж подпрыгнул — кто мог ожидать этого?!

Понимаете, говоря обо всех этих делах, нужно быть очень осторожным и деликатным… Чтобы не получилось «полоскания грязного белья» после смерти такого человека…

ИОСИФ СТАЛИН

Место и время рождения не выбирают. Время, в которое выпало жить, по глубокой мысли Ю. Карякина; — тоже родина. И самая прочная родина — это детство («То, что мы знаем в детстве, мы знаем всегда»). Детство В. Высоцкого— это победа в великой войне, гениальный вождь, который привел страну к победе… Это эвакуация на Урал и жизнь с отцом в побежденной Германии… И над всем — мудрый Сталин, который все видит и все знает.

В детстве Высоцкого, как выясняется теперь, было достаточно драм и даже детских трагедий. Высоцкий об этом вспоминал нечасто, практически никому не рассказывал. Часто и охотно он рассказывал о Большом Каретном, вспоминал и Первую Мещанскую, но о жизни в Германии подробно никогда и никому не говорил.

Марина Влади связывает это со всеобщей атмосферой страха и лжи, с «пиром победителей» — в общем, со сталинским временем: «Ты острее, чем другие ребята твоего поколения, чувствуешь на себе сталинские наставления, клевету, чванство и произвол. Ты заклеймишь все это в своих песнях». М. Влади во многом обвиняет отца В. В. — Семена Владимировича Высоцкого. Но тут трудно отделить истину от сложных отношений Семена Владимировича с Мариной…

Людмила Абрамова в книге «Факты его биографии» пишет о том, что Высоцкий очень редко — практически никогда — не вспоминал о детстве: «И мне кажется, я понимаю, почему он не вспоминал о детстве… Ведь Володя, в сущности, действительно был очень веселым человеком. И что-то страшное он просто блокировал. Как гематома — зарастало, а не рассасывалось — ив общий обмен веществ не попадало. Лежало внутри каким-то страшным грузом».