Правдивая Ложь (ЛП)

Позади послышалось шуршание постели. Я не собирался будить ее, и все же, мне пришлось бы. Было бы лучше, если бы она вернулась в свою спальню прежде, чем проснутся остальные. Меньше всего мне хотелось ставить ее под удар.

– Ты меня любишь, Северус?

Услышав вопрос, я обернулся. Она лежала на боку, подперев щеку ладонью. Тусклый свет, просочившийся из окна, тенями вырисовывал изгибы ее тела. Она была как никогда прекрасна. Полностью отдавая себе отчет в том, что я должен был прогнать ее этим вечером, в глубине души я был счастлив, что все же не сделал этого.

– Нет, – непроизвольно ответил я, быть может, намереваясь защитить себя, а может, ее. Ни к чему ей обременять себя моей любовью, а жалости мне хотелось меньше всего. Но… ведь она говорила, что ответ ей не нужен. Так почему же она задала этот вопрос?

– Ты лжешь, – воскликнула она. Казалось, я слышал смешок в ее голосе.

– Даже если и так, почему ты так странно… – вдруг я умолк. Я солгал.

Я солгал.

Проклятие было разрушено.

**********

Суббота. Вечер.

– Подойди ближе, Северус, – позвал Темный Лорд. Беллатриса стояла рядом, опустив руку на его плечо, а Нагайна лежала у него на коленях. Они не сводили с меня взглядов, пока я не остановился напротив Темного Лорда. Нам выпала прекрасная возможность заставить его обрести еще большую уверенность в моей верности, но стоило помнить, что это также могло обернуться огромной катастрофой. Мне следовало быть очень, очень осторожным.

– Ты открывал мой подарок, Северус? – поинтересовался он, сверля меня совершенно нечитаемым взглядом черных глаз.

– Да.

– Предоставь доказательства.

Я протянул ему пустой ларец. Он применил к нему простое заклинание, дабы убедиться, что именно я и никто другой сорвал печать.

– И пришелся ли тебе этот фокус… по вкусу?

Я живо представил глубокие карие глаза, бледную кожу, прикосновение ее теплых губ к моим.

– В каком-то роде, – произнес я. – Но в целом, нет. Честность… противоречит всей моей природе и характеру. Позвольте узнать, какую цель вы преследовали, мой лорд?

Его пальцы лениво поглаживали змею, спящую на его коленях.

– Порой мне доставляет удовольствие испытывать находчивость моих последователей. Мне было интересно, станет ли тебе смышлёности, столкнувшись с подобной неприятностью, избегать общения с членами Ордена на протяжении нескольких дней. Если нет, что ж, еще один непригодный для службы агент – незначительная потеря.

Краем глаза я наблюдал за скалящей зубы Беллатрисой. Разумеется, она тоже знала о содержимом ларца.

– Допросите его, мой лорд! Допросите!

– Поскольку я хорошо тебя знаю, Северус, уверен, тебе не составило труда определить проклятие и ты уже знаешь о единственном известном способе разрушить Алитера Катара. Уверен, ты изучил его. – Он наклонился вперед. – Так какое же твое самое глубокое убеждение, Северус?

Я едва сдержал улыбку. Произнести это было так просто, теперь, когда я знал, что это ложь.

– Что я недостоин любви, мой лорд. Убеждение, столь выгодное для вас, что я не имею никакого желания его развеивать.

Зашипев, он расхохотался.

– Отлично сказано, Северус. Однако поскольку я уже вдоволь повеселился, я не могу допустить, чтобы ты столкнулся с членами Ордена и против своей воли выдал, кому ты поистине предан. – Он протянул мне пузырек. – Это антидот. Пей.

– Антидот?

Он пожал плечами.

– Изобретение одного из прихвостней Долохова. Он называет его Муресатирев.

По-видимому, Грейнджер была права. Вне сомнения, нам помешали спешка и нехватка опыта в этой области.

– Благодарю, мой лорд. Было бы… ужасно неловко быть уличенным в шпионаже внутри Ордена, учитывая мое нынешнее положение.

– Мой лорд! – возразила Белла, устремив на него пылающий взгляд. – Неужели вы сначала не допросите его? Спросите имена членов Ордена, где они собираются, что планируют? – Сощурившись, она впилась в меня взглядом безумных черных глаз, точно змеиных. – Спросите его, кому он в действительности служит!

– В этом нет необходимости, – презрительно бросил Волдеморт. – До смешного просто догадаться, кто входит в Орден. Очень скоро они лишатся своего лидера и, так или иначе, окажутся как на ладони. А что касается преданности… Ох, Белла, человек, который ничего не стоит в своих собственных глазах, уже всецело принадлежит мне, и всегда будет.

А человек, который чего-то стоит, никогда тебе принадлежать не будет, – про себя закончил я. Теперь мне не только было против кого бороться. Мне было за что сражаться.