Правдивые истории Еврейского местечка (СИ)

- Лейка? Это она себя ещё не проявила в полную меру. Вот увидишь, Гришаня, настанет момент и ты посмотришь, как она коготочки-то выпустит. Сколь ей лет, знаешь?

- Дак разница-то какая?

- А большая! Ей поди 22-23, а Аркашке восемь. А ну считай, дурень, во сколь она его родила?

- Ну, в четырнадцать, и чо?

- А ничо. В четырнадцать! До войны ещё! В подоле принесла, проститутка. Понятно?

- Ну да... Говорят эти жидовки такие темпераментные!

- Смотри, Гришка, я насильство не потерплю.

- Так я чо? Я ток по согласию.

- Придурок. Кто ж с тобой задарма пойдёт? Ты ж однорукий и вечно пьяный.

- А на безрыбьи, баб Маня, и рак - шука. А раз она проститутка, глядишь и пойдёт!

- Ну смотри, Гришка. Ежели чо узнаю, сама в милицию заявлю. Ты меня знаешь.

Когда Лея уставшая, после двух работ, приползала домой, она целовала спящего сына, тихонько-тихонько шла на общую кухню, готовила поесть на завтра, пила чай и читала. Каждую свободную минуту она читала. У девушки было огромное желание выучиться на врача, но разве могла она помыслить об этом? Ей сына поднимать нужно было.

Скрип двери заставил её оглянуться. На кухне стоял небритый и нетрезвый Гришка в полосатых, застиранных трусах.

- Сидишь? - Спросил он Лею

- Сижу.

- А чо так поздно?

- Не твоё дело. Работа так заканчивается. Сам знаешь.

- Слушай, Поливалка, а чо ты такая высокомерная, а? Давай посидим, покалякаем о том о сём?

- О чём мне с тобой калякать?

- Ну сказал же, о том о сём. Или тебе со мной сидеть стрёмно.

- Иди проспись, Гришка. Некогда мне с тобой калякать.

Гришка подошёл к Лее, взял книжку, лежащую на столе, повертел её.

- Психология. Ты чо, психологию учишь?

- Учу. Иди спать, Гриша.

- А не пойду. Выспался.

- Ты бы лучше работать шёл, а не напивался каждый день.

- Имею право, ясно? Я герой войны, я руку потерял, вас, жидов, защищая. Ты, тварь, небось на солнышке в своём Казахстане, жопу грела, когда я под танки с гранатой кидался! Ты, сука, в четырнадцать лет своего сопляка родила, пока я тя защищал! Платить когда будешь? А?

И Гришка схватил Лею за плечи и подбросил с табуретки и прижал к стене.

- Ты чего, придурок! Отпусти, гад! Я орать буду!

- Не будешь. Жидёнка своего не захочешь пугать.

Лея пыталась оттолкнуть пьяного мужика, но у Гришки хоть и одна была рука, зато сильная. Прижал он этой рукой Лею к стене за горло. В этот момент на кухне вспыхнул свет и последнее, что увидела бедная девушка перед тем, как упасть в обморок, сковороду, которую злая баба Маня занесла над Гришкиной головой.

ГЛАВА VI

МАЙОР

Лётная часть, где служил Борис, сразу после войны возвратилась в один из городков Житомирской области, где, собственно, она и размещалась до войны. Борис получил звание майора перед самым концом войны и был счастлив узнать, что он отправляется домой, в свой родной город. К тому же, он наконец-то получил весточку от жены, от Милочки, которая всю войну провела в эвакуации. Поэтому Борис с нетерпением ожидал встречи. Мила написала, что их сын, маленький Аркаша, погиб и похоронен в Казахстане, в каком-то ауле, название которого она не запомнила. Боре было нестерпимо больно узнать, что их первый, единственный мальчик остался лежать где-то далеко-далеко, но он держался, ибо понимал, что материнское горе гораздо сильнее его собственного. Он должен быть сильным! Война ведь. Нужно взять себя в руки и попытаться успокоить Милу. Легко сказать - успокоить. Но ведь они молоды и у них ещё будут дети! Борис решил, что как только он получит отпуск, они с Милой попытаются найти это место, где похоронен Аркаша.

С этими мыслями Майор и возвращался домой, в свой родной город, что на Житомирщине, в свой родной дом, в свою квартиру. Главное, что она, его Мила, там. Главное, что ждёт! Они сумеют вдвоём справиться с горем...

Встреча, как и полагается, была бурной, со слезами, с радостью, с болью, с тоской по тем, довоенным временам, с воспоминаниями... От Аркаши осталась только маленькая фотокарточка, которая прошла с ним всю войну. Она, эта маленькая, истрёпанная фотография спасла ему жизнь: когда подбили самолёт и он, раненный, успел выпрыгнуть с парашютом, потом попал в госпиталь и чуть не умер от потери крови, он думал о мальчонке. На операционном столе, когда, сжав зубы, перенёс сложнейшую операцию, он думал о сыне. Когда лежал в бреду после операции и врачи решали, что делать с ногой: отрезать или ждать, он думал о сыне. Ногу сохранили и через какое-то время Борис снова встал в строй. Да - хромал, ну так что? Своей красавице Милочке он нужен любым, как и сынишке. Главное - он жив, а всё остальное вылечит время.