Правду! Ничего, кроме правды!!

У о л к о т. Кто платит вам за лекции, которые вы читаете по всей Америке? Я имею в виду лекции о России, о большевиках, о Советском правительстве. Мистер Юмс, располагаете ли вы какими-нибудь сведениями о том, кто финансирует, если можно так выразиться, пропагандистскую деятельность мистера Вильямса?

Ю м с. Я не делал запросов.

В и л ь я м с. Если разведка интересуется моей деятельностью, пусть она просмотрит мои бумаги и проверит, откуда я получаю деньги.

У о л к о т. Я задаю вопросы не из праздного любопытства. Комиссия обязана установить, откуда поступают средства на пропаганду, поскольку она действительно ведется.

В и л ь я м с. Вы, кажется, хотите, чтобы я сам выступал в роли разведывательного бюро и сам на себя доносил?

У о л к о т. Мистер Вильямс, все прочие свидетели выступали здесь беспристрастно. Вы же сами не отрицаете пристрастности своих показаний.

В и л ь я м с. Ни один свидетель не был беспристрастным. Не беспристрастен и я. Бесспорно одно: совсем по-разному рассказывают о России те, кто помогал русским, и те, кто стоял в стороне, глядя на все как на спектакль. Нет! Не могу быть беспристрастным! Когда выступает оратор и говорит лишь об одной стороне каких-то событий, так и хочется перебить его и рассказать обо всем, что произошло. Ведь в лодке обычно гребут двумя веслами, а у нас получается так, что все гребцы почему-то сидят на одной стороне. Лодка вот-вот перевернется. Прыгнуть бы в эту лодку, сесть на ту сторону, где никого нет, и навалиться всей тяжестью на весло! Тогда лодка будет плыть, не накреняясь. Во всей Америке нашлось лишь несколько человек, которые, возвратившись из России, подчеркивают в своих выступлениях все то хорошее, то конструктивное, что принесли с собою Советы. И мы здесь для того, чтобы рассказать американскому народу правду. Мы здесь для того, чтобы рассказать, как относятся к Советскому правительству девяносто процентов русских… Занимать такую позицию не очень-то легко!

В е д у щ и й. Да, занимать позицию правды и объективности нелегко в так называемом свободном мире, где столько говорят о свободе слова, о свободе печати… где именем бога заклинают говорить правду, всю правду, ничего, кроме правды… Не очень-то легко даже тем, кто стоит у кормила власти.

Появляется человек в камзоле и пудреном парике.

— Я Максимилиан Робеспьер. Я утверждал в Конвенте: Господа! После способности мыслить способность сообщать свои мысли… является самым поразительным качеством, отличающим человека от животного… Свобода печати не может отличаться от свободы слова; и та, и другая священны, как природа… Свобода печати должна быть полной и безграничной, или она не существует. Право обнаруживать свои мнения путем печати или всяким другим способом является столь очевидным, что, когда за них приходится бороться, — это значит, что налицо деспотизм либо свежая память о нем.

Раздается пистолетный выстрел. Раненый Робеспьер хватается за лицо.

З а т е м н е н и е

Возникает памятник Робеспьеру. Подножие памятника усыпано цветами…

Появляется высокий человек с небольшой бородкой, в кашне. Он стоит перед креслом и говорит:

— Я президент Соединенных Штатов Авраам Линкольн. Вот что я говорил, обращаясь к своим политическим противникам: я ненавижу ваши убеждения, но я готов отдать жизнь за то, чтобы вы имели возможность их свободно высказывать…

Выстрел. Линкольн падает в кресло, разметав руки по подлокотникам.

З а т е м н е н и е

Возникает памятник Линкольну. Он сидит в кресле с доброй и скорбной улыбкой на лице… Подножие памятника усыпано цветами.

Появляется человек в современном костюме.

— Я президент Соединенных Штатов Джон Кеннеди. Сегодня я обращаюсь к вам с надеждой в сердце. Мощь нашего государства много значит, но дух, который управляет нашей мощью, означает не меньше.

И я уверен, что, когда осядет пыль веков над нашими городами, о нас будут вспоминать не за наши победы или поражения, а за то, что мы сделали для духовного развития человека.

Соединенные Штаты не всемогущи и не всеведущи. В нашей стране всего шесть процентов населения мира, и мы не можем навязывать свою волю остальным девяноста четырем процентам человечества… Поэтому не существует американского решения всех международных проблем…

Выстрел, другой, третий. Кеннеди падает.

З а т е м н е н и е

Возникает надгробие, усыпанное цветами и венками.

В е д у щ и й (после паузы). Демократию допрашивают, ее судят, ее ставят к позорному столбу, ей стреляют в лицо, в грудь, в затылок…