Праведница

Арджун зажал ей рот рукой и дернул к себе. Он сердито уставился на нее, прижав ее шокирующе близко. Он пах чистотой. Как только что постиранное льняное белье и что-то теплое. Как зимние специи. Пульс у Пиппы невольно участился, когда она осознала, что никогда прежде не оказывалась в объятиях мужчины будучи в таком ужасном состоянии. Платье у нее изорвано, и видно подъюбник. А ее оголенная кожа ключиц прижимается прямо к его прохладному жаккардовому жилету. Когда Арджун сделал вдох, Пиппа тоже вдохнула. Ощущение их прижатых друг к другу тел… нервировало.

Как неприлично.

Пиппа чуть было не решилась укусить его за руку, но потом встретила его взгляд. Эмоции блеснули в глазах Арджуна, а потом он медленно посмотрел из стороны в сторону, словно напоминая ей.

Кто угодно – и что угодно – может подслушивать.

Пиппа выдохнула через нос. Приказала плечам расслабиться. Затем она кивнула.

– Обещаешь? – прошептал Арджун.

Пиппа прищурилась, однако снова кивнула.

Он сделал шаг назад. Дрожь Пиппы наконец-таки начала отступать. Арджун Десай сделал паузу, чтобы протереть линзу монокля. Он всегда так делал, поняла Пиппа, когда тянул время или чувствовал себя некомфортно. Затем он поднес монокль к правому глазу, и Пиппа заметила в нем свое отражение. Она выглядела как воительница с шотландских холмов, ее распущенные волосы растрепались, а голубые глаза дико горели. Она покраснела, когда Арджун вопросительно склонил набок голову. Его губы разжались, точно он собирался что-то сказать. Но потом он снова закрыл рот, прочистил горло и сдержанно кивнул.

– Пойдем? – сказал он, протянув ей руку.

– Какая вежливость, – проворчала Пиппа. Однако взяла его под руку. – Спасибо.

– Не благодари меня, дорогуша. Пока что.

Нечто опасное пронизывало воздух вокруг них, пока Пиппа шагала бок о бок с Арджуном по земляному коридору, в который он отправился, прочь из Беседки плюща. Чем глубже они заходили в этот лабиринт, тем чаще Пиппа стала замечать мерцающие шарики вокруг них. Они будто бы собирались в стайки, а размер их отличался, варьируясь от куриного яйца до кулака взрослого мужчины. Пузырьки золотистого света парили вокруг и над их головами так, словно они с Арджуном шагали под водой. Изредка какой-нибудь пузырек опускался ниже, зависая у руки Пиппы, однако недостаточно близко, чтобы можно было бы до него дотянуться.

– Блуждающие огоньки, – хмуро сказал Арджун. – Не задавай им вопросов. И не обращай на них внимания. Они любят помогать, но разобраться в том, что в их понимании является помощью, непросто.

Один огонек подплыл ближе. Если бы Пиппа вытянула пальцы, то смогла бы теперь к нему прикоснуться. Отчасти ее тянуло к его теплу, однако она отстранилась.

– Они не обожгут меня, верно? – прошептала она. – И… не съедят?

Арджун хмыкнул.

– Нет. Однако будут преследовать тебя несколько дней, как щенки, жаждущие внимания.

«Щенки!» – охнув, Пиппа замерла.

– Королева Елизавета!

Арджун крутанулся на пятках, заинтригованно уставившись на нее.

– Что? – Он изогнул брови. – Это какое-то новомодное ругательство?

– Нет, – сказала Пиппа. – Я говорю про свою Королеву Елизавету.

– Твою Королеву Елизавету? – Он многозначительно на нее посмотрел. – А что, королева-девственница [60]решила восстать из мертвых?

– У меня есть щенок корги дома.

– О, ну конечно. – Арджун нахмурился, а потом продолжил уверенно шагать вперед.

– Мне нужно ее покормить.

Он застонал.

– Ну давай, запиши это в список наших самых неотложных проблем.

– Ты обожаешь острить, когда сердишься, – заметила Пиппа. – Но мне все равно.

– Тогда прошу меня извинить, пойду избавлюсь от острот, – возмутился Арджун и продолжил шагать по темному коридору.

– Я отвечаю за Королеву Елизавету и не хочу, чтобы она пострадала.

– Ну конечно, тебе обязательно нужно ставить потребности собаки выше собственных.

– Ты рассуждаешь так, будто это плохо. Бескорыстие является добродетелью, разве не так?

– Добродетелью глупцов, – поправил Арджун со вздохом. – Вспомни о собственном инстинкте самосохранения, Филиппа Монтроуз.

– Пиппа. Я уже просила тебя называть меня Пиппой. – Она поспешила нагнать его. – И мой инстинкт самосохранения в порядке, уверяю тебя. – Она понизила голос так, что ее слова зазвучали едва различимо. – Ты ведь планируешь убраться отсюда, как только все лягут спать, верно?

Арджун поджал губы и ничего не ответил.

Пиппа моргнула.

– У меня создалось впечатление, что мы здесь гости, – прошептала она. – Неужели гостям не позволено уйти?

Арджун рассмеялся.

– Ты дала обещание. Помнишь?

Пиппа снова растерянно моргнула.

– Но я думала, что мы…

– Ты же слышала лорда Вира. Обещания в землях Сильван Уайль расцениваются как клятвы, данные на крови.

Страх навис над сердцем Пиппы ледяной струной.

– Это значит, что мы должны… – начала была она.

– Я думаю над решением этой проблемы, – оборвал ее Арджун тихо, его голос прозвучал почти что беззвучно, как вдох. Он покосился наверх, в сторону светящихся огоньков, и предостерегающе нахмурился.