Правила бессмысленного финансового поведения

Мы привыкли к тому, что средства клиентов берутся банками или иными финансовыми институтами для того, чтобы их вырастить, сохранить, получить доход.

Сегодня в ходу другие идеи – клиентам оказывается «услуга по хранению их ликвидности», и не то что доход – наоборот, сами клиенты должны платить банкам за то, что их ликвидность находится в «безопасном месте» и всегда готова к использованию.

Потихоньку исчезает возможность быть рантье, жить на процент.

Раньше во время кризисов уходили в облигации, депозиты или другие инструменты с фиксированной доходностью. Сейчас эта возможность невелика. Доходность по ним слишком низка.

Раньше во время кризисов уходили в облигации, депозиты или другие инструменты с фиксированной доходностью. Сейчас эта возможность невелика. Доходность по ним слишком низка.

Каков ответ на всё это?

Растет аппетит к риску, к доходности. Инвестиции смещаются в сторону более рискованных.

Растет аппетит к риску, к доходности. Инвестиции смещаются в сторону более рискованных.

Они тщательно «огибают» зарегулированные области (например, после кризиса 2008–2009 гг. в большой степени замороженным, ограниченным в росте оказался рынок деривативов).

Куда же они смещаются?

В сторону «мыльных пузырей», отдельных подогреваемых кусков финансового рынка (пример – рынок акций США после кризиса 2008–2009 годов).

В сторону финансовых инноваций (пример – криптовалюты и финансовые активы, на них основанные).

В сторону развивающихся рынков (emerging markets), где выше риски и доходность, поближе к кэрри-трейд и другим спекулятивным стратегиям (пример – финансовый рынок России).

И, наконец, в сторону альтернативных инвестиций, обслуживающих ту область реальной экономики, которая относится к сверхбыстрому росту технологий.

Или же начинаются игры на рынке валют (Форексе). Отчасти он служит заменой казино. Точнее, местом для сброса сильных эмоций, которых так много, когда ведешь бизнес в России.

Когда глобальная экономика переходит к циклическому росту, к среднесрочному, циклическому ослаблению доллара США к евро, на этой основе повышаются цены товарных активов[95].

Именно это случилось в 2001 – первой половине 2008 года, в 2016–2017 годах.

Сразу же возникает аппетит к золоту, к товарам (портфели из нефти, металлов и т. п. на рынках деривативов), к недвижимости, а на этой основе – к более сложным рынкам.

Каким? К объектам искусства, редким драгоценным камням (ценой от 100 тысяч долларов и выше), к коллекционным винам, автомобилям и т. п., как это было в 2000-х годах.

На растущих рынках, когда никто не верит, что рынок может упасть, всегда есть аппетит к структурированным (в России их еще называют «структурные») продуктам. Они кажутся безрисковыми и сверхдоходными.

Антикризис

Черный вторник

Черный вторник – 16 декабря 2014 года. Резкое падение курса рубля.

Это дневниковые записи.

«Анархия – мать порядка, и рубль – ее незаконное дитя.

Телефон кипел, краснел, как лава, и только сейчас, когда Москва сегодня перекипела к ночи, есть время вместе подумать. А после этих тяжеловесных дум – ответить, хотя бы с каким-то основанием, на этот главный для многих, теряющих сбережения всей жизни, вопрос. Стоит ли всё бросать, и уходить в доллар и евро?

Утром я написал, что рубль стабилизируется на короткое время.

Этого не произошло, и день был похож на 22 июня. По коридору бродили трейдеры и выкрикивали…72…. 77… 82… и так далее. Интеллигенты слали мне смски со словами «ржунимагу» и «кучка троечников».

Всё это относилось к кипучей деятельности Банка России, который весь день стоймя стоял на рынке, глубоко руки в карманах, и ничего не делал с видом: «Ну, это не мое» и «Вы там сами разбирайтесь».

Между тем, рубль летел вниз на малых оборотах, всего лишь на сделках в десятки миллионов долларов, и даже самый гуманный человек мог только орать: «Куда смотрит полиция!».

Мат стал языком финансового рынка…».

Сколько же их было «черных вторников»?

22 сентября 1992 года – рубль провалился к доллару на 15 %.