Правила игры в человека

Мы стояли и оглядывались вокруг, щурились на свет из-под прикрытых ладонями век, кто-то из нас, кто шёл позади, сказал, что выйти отсюда получается легко – точно так же, как мы вошли, надо просто следовать тропинке, и мы все тогда посмотрели под ноги и увидели, что тропинка, ведущая через пустырь, отпечаталась в старом потёртом линолеуме невнятного цвета словно фотографический снимок или географическая карта, расстеленная на полу.

Глаза постепенно привыкали и стало возможным рассмотреть комнату, в которой мы оказались, комната была довольно большой, даже, возможно, не комнатой, а залом, но сложно назвать залом помещение, ничем, корме своих размеров, на зал не похожее. Мы все незаметно для себя сошли с тропинки, разошлись по комнате, рассматривая неровный пол и стены в облупившейся побелке, утопающие в темноте. Комната была почти полностью пустой: ни мебели, ни оборудования – вообще ничего, что могло бы как-то определить её характер и предназначение. Глаза уже окончательно привыкли к тусклому свету, и мы продвинулись вглубь комнаты, в темноту, над нами тут же вспыхнула ещё одна лампочка, потом ещё одна и ещё, пока мы не оказались у самой дальней стены, вдоль которой была натянута странная тоненькая верёвочка с непонятным механизмом посередине.

Мы подошли ещё ближе и увидели, что это не верёвочка, а такая лента, очень смутно что-то нам всем напоминающая. Лента тянулась из небольшого отверстия в левой стене и скрывалась в точно таком же отверстии в стене справа, и примерно посередине она проходила через какой-то механизм, и кто-то из нас нашёл в этом механизме кнопку с надписью «пуск» и ещё кто-то из нас нажал её с таким мягким и очень знакомым щелчком.

Мы услышали шипение и треск, как будто раздающееся отовсюду, скрытые динамики в стенах и потолке, сказал кто-то из нас, тише, сказали ему в ответ, не мешай, сейчас начнётся.

Лента неторопливо ползла из левой стены в правую через механизм воспроизведения, а мы стояли и слушали звуки, записанные на ней. За стеной справа и стеной слева что-то негромко стучало, но звук из динамиков почти полностью перекрывал этот стук, и мы довольно быстро перестали обращать на него внимание. Шипение и треск продолжались, к ним добавилось шуршание и покашливание и иногда раздавался такой звук, как будто кто-то где-то очень далеко стучит молотком по металлу. Звуки то усиливались и ускорялись, то исчезали до почти полного безмолвия, но потом незаметно снова заполняли собой всё пространство комнаты.

Под потолком вспыхнули крошечные точки света, а на полу появились разноцветные круги и квадраты, которые плавно и бесшумно скользили по полу, перемещаясь от одной стены к другой, но не сталкиваясь и никак не пересекаясь друг с другом. Каждый из нас выбрал себе цветную фигуру, и мы стали перемещаться вместе с ними, и махали друг другу руками каждый раз, когда оказывались рядом. Шипение и треск постепенно заполнили всю комнату: мы сами стали источником этих звуков, переступая ногами по трескучему линолеуму, шурша одеждой и скрипя подошвами и каблуками обуви. Лента продолжала поступать из отверстия справа в отверстие слева, динамики воспроизводили звуки, которые сплетались с нашими звуками и световыми отражениями от стен, это была уже почти что музыка, настойчивая полузабытая мелодия, но мы все знали, что самое главное ещё впереди.

Раздался трёхтоновый сигнал, и световые фигуры на полу дёрнулись и задрожали, и мы дёрнулись и задрожали вместе с ними, и тогда каждый из нас издал определённый звук, чистый и бесконечный, раскачивающий звёзды и небо и город и пустырь и стройку и здание и комнату и нас самих – и всё разом и все разом вспыхнули и смолкли, и только пустая магнитофонная плёнка перекручивалась ещё какое-то время в пустой тёмной комнате, до последнего щелчка.

* * *

Я не знаю, как меня зовут, точнее, знаю, потому что на карман моей куртки всегда прицеплена заламинированная карточка, на которой написаны моё имя и фамилия, год рождения и адрес, так что я всё это знаю, просто забываю каждый раз, но это и не страшно, потому что моя карточка мне эту информацию в любой момент сообщает и я снова знакомлюсь с собой. Ещё карточка сообщает мне, что у меня амнезия, точнее, трудности с краткосрочной памятью, в которую каким-то странным и пока ещё не доказанным врачами способом переместилась довольно большая часть долгосрочных моих воспоминаний о себе, поэтому мне и приходится каждый раз знакомиться с собой заново. Кому-то это может показаться довольно утомительным, но только не мне: каждый раз, когда я стою на палубе, переполненный морским ветром и солнцем и заново читаю, что меня зовут Висенте Диаз, порт приписки Пунта Алегре, меня переполняет невыразимое счастье – я точно знаю, что всегда мечтал родиться на Кубе и стать рыбаком.

Туман