Правила игры в человека

– Если это наш ребенок, вы его тем более заберете, – с ненавистью говорит Володина жена. – Вы же, мрази, всегда отбираете детей. Я читала, что вы делаете с детьми.

Володину жену еще несколько раз бьют по почкам, на прощание. Мрази – значит, мрази.

Володина дочка смотрит на это с интересом.

– Ты как, нормально? – спрашивает ее Катя, когда они заходят в лифт.

Володина дочка пожимает плечами.

– Я уже привыкла, – говорит она. – Чуть что – сразу в детдом. Идеальное решение.

– Даже дети привыкли, – говорит Катя своим спутникам. – Вот до чего народ довели.

Из сумки звонит разбитый телефон Володиной жены, Катя несколько раз сбрасывает его, нажимая на пятно экрана, просвечивающее сквозь ткань. Но телефон продолжает звонить; уже во дворе Катя осторожно, чтобы не порезаться об экран, вынимает его из сумки и отвечает на звонок. На оставшейся половине экрана возникает пожилая женщина в кофте с синими цветочками.

– Юленька? – натужно говорит пожилая женщина.

– Нет, это конфискованная техника, – говорит Катя. – Вы кто?

– Бабушка! – радуется дочка Володи.

– Так это ваша внучка? – холодеет Катя.

– Нет, – отвечает бабушка. – Внучка моя у меня сейчас.

– Докажите это, – говорит Катя.

К экрану подходит девочка, у нее вместо лица размытое пятно.

– Как это так, и у этой тоже лицо замазано, как на аватарке, – говорит Катя.

– Такой блюр в реальном времени, – говорит бабушка, – Эффект такой новый, вы что, не слышали? Дети же. Чтобы лица не было видно.

– Что это за девочка блять, – говорит дочка Володи. – Бабушка, что это блять за девочка.

Катя швыряет телефон в лужу.

Этот вопрос уже можно не решать.

Когда они садятся в машине, Катины спутники спрашивают:

– Девочку мы забираем?

– Я вспомнила мамину фамилию, – говорит дочка Володи.

Дочка Володи называет фамилию-имя мамы, катины спутники пробивают ее по базе – и, действительно, там есть женщина с таким именем-фамилией, тридцать суток. Но в базе данных не указано, что она мать-одиночка.

– Она не мать-одиночка, – говорит Катя. – Тогда бы ей не дали сутки, матерям-одиночкам не дают.

– Я не зарегистрированная, она от меня отказалась, – отвечает дочка Володи.

– Так где ты живешь? – спрашивает Катя.

Дочка Володи долго думает, и потом неуверенно отвечает:

– У бабушки.

– Это не твоя бабушка, и потом, телефон утонул и разбился, – говорит ей Катя.

Дочку Володи в итоге везут в детдом, потому что непонятно, что еще с ней делать. В машине она засыпает. Катины спутники передают ее в детдом спящую, показывая какие-то справки и удостоверения – стандартная процедура, там уже привыкли, утром разберутся.

В детдоме дочке Володи дают по голове и кричат на нее: снова сбежала к матери, дура, сколько можно, ты ей не нужна, она алкоголичка, она ради выпивки кого угодно продаст, не ценишь ты никого, настоящей истинной заботы не ценишь, тех, кто тебя любит, не ценишь. Чудовище, нелюдь, тварь.

Потом она вылезает из окна и за гаражами Димон из старшей группы показывает ей на своем мобильнике видео, где ее папа во всем раскаивается. У папы изо рта течет кровь и зубы. На заднем плане рыдает ненавистная папина жена, которая родила ему эту безлицую суку. Дочка Володи улыбается – все, что про нее говорили, это правда, она чудовище, она нелюдь, она способна только на ненависть.

Катю ее спутники отвозят домой: впереди еще один бесконечно длинный ноябрьский день. По дороге Катя задумчиво пересматривает залитое в сеть видео, у него уже под сто тысяч просмотров. На видео есть и девочка, но у ребенка замазано лицо. Это такой новый фильтр youtube, детей нельзя, говорят ей спутники, спецэффект такой новый, ведь это же дети, дети не виноваты ни в чем, им еще здесь жить.

Дома Катя долго-долго снимает с себя тяжелый пиджак, а перед сном идет в ванную и внимательно смотрит на себя в зеркало. Вместо лица у нее – размытие, дымка, блюр. Да, новый фильтр, понимает Катя, и идет спать.

Оздоровительная гимнастика

Не придумывалась хорошая шутка для соцсетей о том, что и правильно, в общем-то, не выбросила елку. Когда рождественский подарок доставляют только 25 января, с елкой можно вообще не дергаться: сайт производителя еще пару недель назад сообщил, что на новинку большая очередь и придется подождать. Видимо, все сейчас дарят друг другу на Рождество шлем виртуальной реальности, поняла она; видимо, теперь это лучший подарок. Да и что теперь увидишь в реальной реальности, ничего не видно. Рябит в глазах, и серая клеточка мелко-мелко бежит-едет по темно-зеленому икеевскому покрывалу: то ли аура мигрени, то ли зрительная кора тает, как хрустальная наледь, от плывущей в горизонт сетчатости.