Правила игры в человека

В игре можно было телепортироваться на небольшие расстояния, если игровая комната не позволяет развернуться – она поняла это по серебряному лучу, исходящему из ее пластиковой правой руки (вначале она подумала, что это световой меч, но нет, меч даже песочек не мог порубить). Указав лучом на ничтожные, крошечные дозволенные, допустим, шесть футов вперед (дальше луч обрывался, как прожектор), она тут же переместилась чуть дальше от реки, чуть ближе к тропическому лесу. Спортивная фигурка зависшей над водопадом инструкторши, продолжающей бойко взмахивать ногами под теперь уже тихую, принадлежащую только ей, энергичную музыку, стала меньше и дальше, охотник тоже отдалился. Он тут же вскинул ружье, прицелился. Вид у него был довольный. Ей показалось, что охотнику удобнее, когда она далеко, потому что тогда это настоящая охота.

Ее оглушило выстрелом. От грохота она пошатнулась и чуть не упала, поэтому пуля прошла мимо. Охотник передернул затвор, выстрелил еще раз. На этот раз она почти уловила траекторию выстрела и успела быстро шагнуть вправо. Охотник сделал шаг по направлению к ней и снова выстрелил. Она еле успела отпрыгнуть влево и пригнуться. Охотник сделал еще несколько шагов в ее направлении, и ей спешно пришлось телепортироваться на шесть футов. Потом еще на шесть. Охотник делал шаг вперед и стрелял, потом передергивал затвор и стрелял снова, он был весь отточенный и механический, как карандаш.

От каждого выстрела она пригибалась, оглушенная, и хаотично отпрыгивала, думая о том, как бы не влететь в холодильник или кухонный шкафчик. Шаг, еще шаг, снова телепортироваться. Пригнуться, шаг влево, шесть футов, шаг вправо, пригнуться, снова пригнуться, телепортироваться. От выстрелов тоненько, как комары августовской ночью в просвечивающейся луной палатке, звенело в ушах. Охотник медленно, но уверенно шел за ней, продолжая стрелять.

Она снова телепортировалась и больно ударилась о шкафчик коленом. Снова завыла сирена. Охотник сделал размашистый шаг в ее сторону, она беспомощно оглянулась. Его лицо что-то ей напоминало, и это было невыносимо, и надо было срочно бежать. Она телепортировалась еще на шесть футов и, развернувшись на 180 градусов, еще на шесть, и сложенным вдвое зигзагом пробежала это расстояние в 12 футов, стараясь не думать о том, что может с разбегу влететь лбом в стальную дверцу морозилки.

Снова зазвонил телефон. Она опустилась на четвереньки и быстро-быстро поползла за пределы игровой зоны, пока над ее головой свистели пули. Наконец, она просунула голову через защитный барьер в реальность. Реальность была совсем плохой фильм: зерно стало крупнее и казалось разбухшим, как разваренная греча.

Она осторожно приложила трубку к сплетению ремней, укутавших ее голову, как бинты.

– Ты же сама все организовала, как можно взять и не приехать, тебя же все ждут, – сказала его родственница.

– Я не приеду, – ответила она вежливым голосом.

– Там будут все, – угрюмо сообщила его родственница.

– Я не могу, – сказала она.

– Что мне им сказать? – спросила его родственница.

– Я не приеду, – повторила она.

– Мы деньги тебе собрали, – укоризненно сказала его родственница.

Она положила трубку, отползла в игровую зону и распрямилась. Охотник, пока ждал ее, подобрался так близко, что его лицо было уже почти совсем отчетливым: ей пришлось отчаянно вертеть головой в стороны, лишь бы не посмотреть ему в глаза.

Шаг влево, шаг вправо, телепортация шесть футов. Выстрел. Еще шаг. Выстрел. Еще шаг. Там газовая плита должна быть, подумала она, делая шаг назад, только бы случайно не нажать задницей конфорку, по-дурацки выйдет. В ушах прогремело так, что стало понятно – она чудом увернулась. Охотник поднял ружье, посмотрел ей в глаза, она отвернулась. Снова шаг назад. Сейчас будет плита. Еще шаг. Выстрел. Еще шаг. Газовой плиты все еще не было. Выстрел. Еще шаг. Тело с каждым шагом реагировало инстинктивным, ежиным сжатием на бесконечно наваливающийся пустой призрак плиты. Она пригнулась, над головой просвистела пуля. Охотник сделал шаг вперед, и это было невыносимо. Она сделала шаг назад, снова шаг. Плиты по-прежнему не было. Сделав еще три шага назад (охотник сделал три шага вперед) и развернувшись резким, рваным, почти балетным разворотом в сторону леса, она с невероятным, счастливым облегчением поняла: все, плиты уже нет и не будет, и ничего уже нет и не будет.

Она швырнула шлем в песок, рванулась и побежала вперед, так быстро, как только могла.

Охотник швырнул ружье в песок и побежал за ней.

И жизнь прожить и поле перейти

Милый мой дорогой Н!