Правила игры в человека

Подобрал на ближайшей полочке для обмена вещами полиэтиленовый пакет. Обмотал ёлке корни, чтобы не спрашивали, где это он ёлку выкорчевал. А заодно купил в магазине на углу три кило мандаринов. Если уж хочешь избегать праздников – избегай их полностью, а то зацепит и затянет. А если уж тебе так неудержимо пахнет ёлкой, то ладно уж, давайте сюда и всё остальное.

* * *

В следующий раз Травка ехала через двор с гаражами уже в январе, когда после каникул открылся спортивный зал. Заворачивая во двор, ощутила чьё-то присутствие впереди и затормозила. Осторожно свернула в треугольный дворик, прислонила велосипед к стене и выглянула из-за угла.

Там висели на балке прежние качели, и на них раскачивался кто-то огромный, тёмный, весь в щупальцах и счастливый до предела. Травка не стала его беспокоить, пытаясь мимо него проползти в соседний двор. Она, в сущности, никуда не торопилась. Поэтому просто стояла и смотрела, как этот неведомый дух качается, раскачиваясь всё сильнее, взлетает к самой высокой точке – и пропадает там вместе с качелями в тёмном на этот раз небе.

Викинг с волчьей головой

Поехать электричкой до Кузнечного, пересесть на дизель до Сортавалы, в Сортавале застопить трактор, чтобы доехать до Рауталахти – не квест. Квест – это сдать медицинские анализы, получить справку от терапевта, когда в поликлинике не был, считай, никогда, заполнить анкету, ждать ответа. Вот это квест. Какой нормальный художник справится с этим легко? Даже и с трудом – не всякий.

Ёксель, впрочем, до какой-то степени справился, словно продрался сквозь кусты железного шиповника, расцарапав всё своё внутреннее равновесие в кровь, оставив в дверях городских служб клочки одежды, вышел на открытое пространство и чуть не заплакал, потому что впереди виднелся еще один колючий забор – анкета в консульстве.

Нет, конечно, не так всё страшно, думал Ёксель, двигаясь в сторону мастерской, к ноутбуку. Мама рассказывала, какие страшные упыри встречались в присутственных местах во времена ее юности. А тут вроде и не было никаких упырей, напротив, милые обаятельные девушки, если выполнишь все положенные абсурдные действия вроде заворачивания себя в полиэтилен и нетканку, они даже тебе улыбаются и глазки строят. Разве что в очередях приходится стоять на лестнице или на улице, но ничего страшного, лето же. Так что не очень даже понятно, почему всё это так изматывает. Словно и впрямь – железный шиповник на пути в сонное царство, и где-то там ждёт прекрасная принцесса.

Моей принцессе восемьдесят лет, думал Ёксель, спускаясь в царство Аида, то есть, в метро. Еще не факт, что можно спасти ее поцелуем. Но я уже подорвался. Ничего уже не поделаешь. Таким уж нелепым стал мир, что пробраться в другую страну можно, только пройдя через железный шиповник – а с другой стороны, может, и ценность твоего появления от этого повышается? Или нет.

Вышел из метро на прожаренной солнцем Нарвской площади, обогнул ее, продираясь сквозь толпу, по солнечной стороне, нырнул в прохладу Екатерингофа. Осознал, что с каждой минутой идёт всё медленнее и медленнее: совсем не хотелось доходить до лофта, включать ноутбук, тонуть в трясине анкеты. Настолько не хотелось, что остановился вовсе, огляделся – и свернул в сторону от народной тропы, ведущей к выходу из парка. Куда-то в заросли, в сторону заброшенной эстрады, в тень и запустение. Сад, зимой довольно прозрачный и унылый, летом совершенно зарос, и, кажется, в нём много и вкусно пили. Да вот же, подумал он, бабушка же еще не прислала письмо от семейного врача, а в анкете нужно подавать все документы сразу, а то визу не дадут, и всё с начала начинать, а уже будет отметка, что однажды не дали. Вдохнул-выдохнул, но облегчения, которое чувствовал, получив каждую очередную справку, не испытал. Сам ведь знаешь, что это отмазки. Всё равно ведь придётся это делать. Но сад уже затащил его в свою тень и тишину, и тропинка вела куда-то вглубь, и, кстати, на тропинке было полным-полно пивных крышечек.

Похоже, сад всё-таки кто-то иногда убирал: пустых бутылок практически не попадалось, а на деревьях время от времени темнели черные мусорные пакеты. А крышки – да кто на них вообще обращает внимание. Это был рай для сумасшедших художников, придумавших проект красок Апокалипсиса.