Правила игры в любовь

Он не понял, когда всё изменилось. Вроде бы день прошёл неплохо, а вот Таня замкнулась, замолчала, углубилась в себя. Под глазами запали тени, и лицо словно обострилось, стало тоньше. Кажется, она побледнела.

— Устала? — спросил, тревожно вглядываясь в Таню. — Скоро будем дома, отдохнёшь.

Эль слабо кивнула, но не улыбнулась, лишь голову откинула и глаза прикрыла. Притихла совсем. Лео даже не понял: спит или думает о чём-то, но трогать не стал. Пусть отдохнёт. Он всегда готов поговорить с ней, если захочет.

Дома он слушал, как Таня плещется в ванной. Шум воды не успокаивал, а будоражил. Разозлившись, ушёл в свою комнату. Упал на кровать, заложив руки за голову, но сразу услышал, как она вошла.

Дверь отворилась бесшумно. Тонкая фигура застыла в проёме дверей. Волосы у Тани влажные, пряди свободно висят, падают на плечи. На ней коротенькая ночная рубашка — мягкая, со струящимися складками, простая и одновременно изящная.

Лео и хочет, и боится отвести глаза. Ещё секунду. Немного. Полюбоваться.

Таня ступает неслышно. Походка у неё лёгкая, стремительная. Садится на его кровать, пристраивается в ногах.

Лео смотрит на неё пристально, подавляя в себе желание сглотнуть или дышать шмуно. Только бы не напугать её. Пусть посидит, поговорит, впечатлениями поделится. Ей, наверное, нужно после сегодняшних смотрин. А он потерпит.

Но Таня делает совсем не то. Словно собравшись с духом, она протягивает ему свой телефон. Лео вначале не понимает, зачем, но глаза выхватывают единственную фразу.

— Когда? — спрашивает он с тихой яростью. В нём зреет желание убивать. Уничтожить человека, который посмел снова высунуться.

— Недавно, — голос у Тани звучит глухо. — Я не хотела говорить, пока ты вёл машину. Это… могло и потерпеть. Но я показываю тебе сейчас.

— Урод, — цедит Лео сквозь зубы и осторожно кладёт телефон на тумбочку, чтобы не сжать, не раздавить в ладони — так ему хочется хоть как-то выплеснуть эмоции. Но «наказывать» бездушный предмет, когда есть настоящий виновник всего, что бурлит, затаилось на заднем плане, он не хочет. Глупо.

— Он не оставит меня в покое, раз уж вынырнул из какого-то дна, где прятался все эти годы.

— Мне жаль, что мы не смогли его тогда посадить. Его отец не последняя шишка. Достать не удалось, понимаешь?

Таня кивнула. Она понимала.

— Речь не об этом, Лёнь.

Она вздыхает, а затем решительно поднимает глаза. Смотрит на него, словно пытается внутрь залезть.

Зря старается. Она уже давно там. Засела занозой, впиталась под кожу, как татуировка, выжгла клеймо на сердце. Сейчас Лео понимает это ещё острее, ярче, мощнее. Так, что дыхание прерывается.

— Я хочу, чтобы ты был у меня первым, — слетает с её губ, а он поверить не может тому, что слышит.

Нет, она не об этом, наверное. Быть не может.

— Пожалуйста, — умоляют его губы, к которым хочется прикоснуться своими. Завладеть в поцелуе, подарить головокружение. Ей и себе. — Я хочу, чтобы это был ты, а не кто-то другой. Не отталкивай, прошу.

— Иди ко мне, Таня, — Лео не узнаёт своего голоса.

Ему не нужно повторять дважды. Она придвигается ближе, он обхватывает ладонями её лицо и наконец-то целует. Так, как ему хотелось. И нет ничего прекраснее этого мгновения.

Лео гладит её лицо и волосы, спускается ладонями на плечи. Таня доверчивая, открытая. Не зажимается и не боится. Доверяет ему полностью, как в детстве. Его правильная доверчивая девочка.

На мгновение ему становится страшно. Он боится не оправдать надежд или не вынести ответственности, что взял на себя. Это так, глупые застарелые страхи. Лео должен сделать шаг, чтобы больше ничего между ними не стояло.

Они целуются долго. До тех пор, пока Эль сама не тянется, чтобы стянуть с него футболку. Её ладони на его груди. Там, где мощно и по-сумасшедшему бьётся сердце.

Лео тянет её на себя, вжимает, чтобы почувствовать, ощутить жар тела, окунуться в её чистоту и невинность.

Когда они падают на кровать, он на миг замирает. Удерживает её руки над головой, не давая пошевелиться. Смотрит в глаза. Это очень важно для него. Этот миг, и те слова, что он произносит:

— Я никому тебя не отдам, Эль. Только моя.

— Конечно, — шепчут её губы. — По-другому и быть не может.

И тогда он кидается в омут. Её глаз и губ, её тела, что выгибается, просит любви, открывается щедро для него одного.

Лео умеет ценить подарки. И то, что происходит между ними, не просто отношения, а гораздо больше. По крайней мере, для него.

— Будет больно, Тань, — бормочет он, когда ещё немного — и вот-вот.

— Иди ко мне, ладно? — обнимает она его за шею и притягивает к себе. Целует в губы.

Позже, когда всё закончилось, Эль лежит у него на груди. А он думает: это так правильно и естественно, лучше этого нет ничего.

Её тонкие руки обвивают его, Таня затихает, проваливаясь в сон. А он всё никак не может уснуть. Слушает её тихое дыхание, прижимает к себе покрепче.

— Только моя, — повторяет он вслух. — Никому не отдам.

Ему стоит большого труда освободиться от её объятий. В другое время ни за что бы этого не сделал, но сейчас ему очень нужно позвонить. До утра это не потерпит.