Правила обманутой жены

Темноту кафе разрезало на три осколка: лед голубого экрана, желтое пламя свечи и золотой профиль Нади. Этот контраст ударил по глазам. В висках Платона застучал пульс. Адреналин мощным потоком хлынул в кровь. Платон словно проснулся от долгого сна. Всё стало ненужным и неважным. Всё, кроме одного: образа Нади.

Как долго он ничего не чувствовал! Словно спал. Развод, бизнес, проблемы, деньги — с утра до ночи крутился, как белка в колесе. Но во сне. На автомате. Робот — именно так он сам себя видел со стороны. А Муза спала. Как бабочка в коконе. Плотном, в чём-то уютном и скучном, но хорошо знакомом. Психологи называют это прокрастинацией. Искусствоведы — ступором. А писатели и художники говорят просто: неписун.

Вначале Платон страдал. А потом привык. Не всем же летать, кому-то нужно и на земле двумя ногами стоять — так он сам себя успокаивал. Муза, отчаявшись ждать, пока он проснется, обернулась тёплым одеялом покоя и окуклилась в мягком сонном коконе.

И вдруг три осколка цвета: льдисто-голубой, жёлтый и золотой вспороли кокон покоя, и бабочка выпорхнула на волю. Голодная, дрожащая, она раскрыла крылья, посмотрела на себя в зеркало требовательным женским взглядом, вздохнула и превратилась в прекрасную Музу.

— С тебя причитается, Аверин! — шепнула она на ухо Платону. — Начни писать. Иначе сожгу!

Она не врала. Платон чувствовал, как внутри него загорается огонек нетерпения. И желание похитить натурщицу, утащить в мастерскую, закрыться с ней там навсегда и писать без продыху сутками напролет. Только вот натурщица Надя о его планах ничего не знала.

— Спасибо за кофе, пойду, — она отодвинула чашку и встала.

Остановить ее. Немедленно! Не дать уйти! Платон встал, подал ей куртку. На экране телефона снова высветилось сообщение от Мамикона: «Поторопись! У дяди Мамикона терпелка маленький».

План действий сложился в голове моментально. Словно кто-то нашептал его на ухо.

— Подождите! — Платон схватил Надю за руку.

Она вздрогнула и жалобно попросила:

— Отпустите, пожалуйста!

— Извините! — он торопливо отдернул руку. — Надя, вам нужна работа?

— Работа? — удивилась она. — Какая?

— Хорошо оплачиваемая.

— И что нужно делать?

— Позировать. Будете моей натурщицей.

— Голой позировать? — уточнила она.

— Не уверен, — улыбнулся Платон. — Но не исключено.

Она вспыхнула и задохнулась от возмущения:

— Да вы… да как… вы смеете? Неужели я похожа на… — она не договорила, схватила сумку и побежала к выходу.

— Постойте! — Платон бросился за ней, сшибая по дороге стулья. — У вас какие-то странные представления о работе натурщицы. Вы, наверное, не разбираетесь в искусстве?

— Не делайте из меня дурочку! — разозлилась она. — Я не вчера родилась. Не нужно было зашивать вам это чертово пальто и отдавать телефон, — она попыталась застегнуть куртку, но руки так дрожали, что застёжка-«молния» никак не поддавалась. — Не обеднели бы! — отчаявшись справиться с «молнией», она в распахнутой куртке выскочила на улицу и скрылась за стеной метели.

Платон улыбнулся. Никуда ты не денешься. Слишком легко тебя найти.

Он позвонил Мамикону и сказал:

— У меня есть гениальная схема. Сейчас приеду.

Мамикон ждал его в своем офисе. Со стороны он казался невозмутимым и даже расслабленным. Ноги он удобно забросил на роскошный стол из черного дерева. А руки беспрестанно двигались. Мамикон давил орехи в ладонях и забрасывал ядра в рот. Скорлупки небрежно бросал в золотую пепельницу. Платон слишком хорошо его знал. Мамикон нервничал. Видимо, отстирать деньги нужно было очень срочно. Иначе он так бы не давил на него.

— Ну? — нетерпеливо спросил Мамикон.

Платон налил стакан воды из графина и выпил до половины. Больше не успел. Мамикон выхватил стакан из его рук и швырнул в корзину для мусора.

— Давай делай мне белька, как у Пушкина, — он набрал полную пригоршню орехов и высыпал их в пепельницу. — Чтобы скорлупка золотые, ядра чистый навар. Ну?

Платон кратко изложил ему план. Мамикон удивленно поднял бровь и с уважением сказал:

— А ты не зря свой хлеб кушаешь, — он швырнул горсть орехов на стол, достал из кармана черный шелковый платок с золотой монограммой и вытер руки. — Даже хорошо, что из тебя не получился художник. Иначе гениальным бизнесменом ты бы не стал. Но тут вот какой засада: нужна та самая натурщица. И где ты ее возьмёшь?

Платон улыбнулся и достал из кармана телефон.

— У меня есть кое-кто на примете. Сейчас ей позвоню. А ты веди себя тихо, иначе спугнем. Девушка нежная и робкая.

— Нэжный цветок и чистый родник? Это я люблю, — осклабился Мамикон. — Порядочные женщины стоят дорого. Гораздо дороже, чем честные давалки. Зато так интереснее.

Надя

Я выскочила из кафе. Метель совсем разбушевалась, бросая в лицо пригоршни снега. Но собачий холод не мог охладить мою злость. Я так пылала от ярости, что даже не запахнула куртку, пока бежала к машине.