Правила одиночества

– Очень мило с вашей стороны, – сказал Ислам, – простите, вы по велению сердца или долга? То есть по своей воле или по просьбе хозяйки?

– Не имеет никакого значения, – резонно ответила девушка, – я, между прочим, уже второй раз прихожу. Вас не было дома. О! – воскликнула она, заглянув на кухню, – вы же совсем самостоятельный мужчина! Светлана Викторовна говорит: «Поднимись к нему. Наверное, он там голодный». У вас что, сегодня японский ужин? Недурно.

– Я предчувствовал, что вы придете в кимоно.

– Вы хотите сказать, что знали, что я приду?

– Нет, не знал, это я для красного словца. Наши мысли, наверное, совпали. Независимо от нас, поток подсознательного. Садитесь.

– Это вы садитесь, а я за вами поухаживаю. Сейчас я сделаю чай.

– Хорошо, – согласился Ислам. Он сел, стал смотреть, как легко девушка в кимоно двигается по кухне, доставая из шкафов тарелки, чашки, блюдца, столовые приборы. Чувствовалось, что она не впервые выступает в этом качестве. От этой догадки Ислам ощутил легкую грусть и что-то, похожее на ревность. Тем не менее, это было красиво.

– Ну вот, все готово, – сказала Оксана, разливая чай и кланяясь ему.

Караев улыбнулся.

– Я что-то не так сделала? – спросила девушка. – Я забыла, как правильно кланяются. Меня учили искусству чайной церемонии – правда, работать по специальности не пришлось.

– Нет-нет, все хорошо, – заверил ее Ислам, – спасибо. Надо подогреть сакэ.

Оксана достала из шкафа маленький водочный графин, наполнила его рисовой водкой и поставила в микроволновку. Через несколько секунд печь пискнула, девушка извлекла графинчик и наполнила стопку, стоящую перед Исламом.

– Только не пейте сразу, она сильно горячая.

– А себе? – спросил Ислам

– Я не пью, – отказалась Оксана.

– Почему?

– У меня с выпивкой связаны тяжелые воспоминания, – при этих словах тень набежала на ее лицо.

– Простите.

– Ничего, это в прошлом.

Ислам взял в руки стопку: она была горячей, но не обжигала.

– Ваше здоровье, – сказал он.

– И вам не хворать.

Он выпил, принялся неумело орудовать палочками.

– Может быть, вам дать вилку, – спросила Оксана.

– Нет, а вы почему не едите?

– Я ем, – улыбнулась девушка, пододвинула к себе тарелку. Ислам поглядел на ее пальцы. Оксана управлялась палочками с удивительной ловкостью. Караев подлил себе сакэ, поднял стопку к губам. За окном вдруг повалил снег, в свете прожекторов, горевших на территории посольства неизвестной страны, это зрелище было особенно красивым. Чем-то сказочным повеяло от этой картины. На миг ему показалось, что все это ему снится. Снег, крыши домов, на которые он мог смотреть бесконечно, красивая японка, сидевшая напротив.

Ислам произнес:

Посеребренный снегами к огню очага я вернулся.
Растаял снег на плечах, на голове оставаясь. 

– Это про меня, – заявил он. Оксана улыбнулась.

– Откуда вы родом? – спросил он.

– Почему вы спрашиваете, у меня сильный акцент?

– Не только поэтому, у меня тоже сильный акцент. Человеку свойственно искать земляков, соплеменников. Ничего не поделаешь – атавизм. Первобытный страх мы преодолели: племя покидаем довольно легко, но на чужбине все равно разыскиваем своих.

– Но акценты-то у нас разные, – улыбнулась Оксана.

– С этим трудно не согласиться, но у душ не бывает акцентов, особенно у родственных – они говорят на одном языке – вселенском.

– Ну, кто бы спорил, а я не стану.

– И?

– Что «и»?

– Откуда вы, прелестное дитя?

– Та с Донецку ж я, – нарочитым говором произнесла она.

– А в Москве как оказались?

– А как все оказываются, так и я.

– Давно здесь?

– Больше года.

– Кстати, я лет пять назад собирался в Донецк – приятель звал, у него торговля шла очень бойко, предлагал в долю войти, но я так и не поехал, а то могли бы встретиться.

– Это вряд ли, меня уже там не было.

Ислам чувствовал тепло в груди. Две чашечки горячей рисовой водки – и мир стал ласков и дружелюбен.

– Я с детства не в ладах с математикой, – сказал Ислам.

– Мне довелось еще поработать за границей: я уехала после того, как погиб мой жених. Он утонул в реке перед самой свадьбой.

– Простите.

– Ничего. Я работала стюардессой на корабле, который курсировал между Кипром, Израилем и Египтом. Корабль назывался «Принцесса Виктория». Днем была стюардессой, а вечером – танцовщицей варьете, танцевала канкан. Миссис Джекил и миссис Хайд.

– Чем кончилось?

– Устала. Там долго не выдержишь: в час ложишься – в шесть встаешь, в выходные дни всегда кого-нибудь подменяешь, да и платили не особенно. После Донецка пятьсот баксов казалось много, а для Москвы это немного. Что хорошо: их тратить некогда было. Вы пейте чай, а то он остынет, или давайте я подогрею?

– Не нужно, – остановил ее Ислам, – давайте лучше поговорим о японской поэзии. Я все это время помнил о нашей беседе: у меня осталось приятное чувство.

– Я изучала ее в университете, а у вас откуда такая тяга к ней?

– Нравится.

– В таком случае, вы и начинайте.

Ислам задумался, после минуты молчания произнес: