Правила охоты

Сами братья стояли слишком высоко. Их бун — права и привилегии, вытекающие из их положения, — косвенным образом обеспечивали им некоторую дополнительную неприкосновенность. Какого-нибудь рядового якудза или мелкого служащего можно было подвергнуть дайо-кангоку — полицейскому допросу с пристрастием, но люди, подобные Намака, считались неприкосновенными. Даже суровая и грозная Токийская прокуратура предпочитала обращаться с людьми высшего круга с подчеркнутым уважением. Как-никак, это была иерархическая Япония, где ранг — ката-гаки — означал все или почти все.

Самое главное заключалось, однако, в том, что теперь не имело никакого значения, действовал ли Китано целиком по своей инициативе или нет. Считать виновным его, и только его, было выгодно абсолютно всем. Татемаи — то, что лежало на виду, — вот что являлось основным. В этой связи Фумио даже вспомнил американский юридический термин “допустимое сомнение”.

Оставался нерешенным только вопрос с Фицдуэйном. Если бы все зависело от Фумио, то он предпочел бы оставить гайдзина в покое и заняться более важными вещами. Три неудавшихся покушения ясно доказывали, что ирландец — крепкий орешек. К тому же Фумио полагал, что, тяжело ранив его во время первого нападения, они исполнили обязательства перед своим бывшим союзником Кадаром. Как говорится, хватит так хватит…

К несчастью, Кеи, сочетавший в себе не слишком могучий интеллект с упрямством мула, смотрел на эту проблему иначе. Три неудачных попытки он воспринял как личное оскорбление и стремился довести дело до конца. Его гордость была уязвлена, и то, что Фицдуэйн по-прежнему оставался жив и здоров, в его глазах выглядело как дерзкий вызов. В горячности своей он уверял Фумио, что ирландец, безусловно, не так прост, как им кажется, что он заслан со специальным заданием обеспечить развал империи Намака и падение братьев. Откровенно говоря, многие из его доводов выглядели смешными, а опасность — преувеличенной, однако выводы старшего брата не были для Фумио неожиданностью. Кои Намака желал смерти Фицдуэйна, и коль скоро наемные убийцы не сумели с ним справиться, он готов был прикончить гайдзина сам.

Фумио указал брату на то, что, по свидетельству информаторов, Фицдуэйн находится под круглосуточной охраной полиции, однако Кеи стоял непоколебимо, как скала. Он должен убить гайдзина, и никто его не остановит. Это стало для него делом чести.

Фумио неохотно дал свое согласие и тут же напряг свои недюжинные умственные способности, пытаясь изобрести подходящий способ, который позволил бы его большому брату добиться своей цели без последствий.

Ему казалось, что он набрел на отличную возможность. Йошокава-сан, который уславливался с Намака о встрече, упоминал о том, что Фицдуэйн-сан хотел бы, если возможно, осмотреть принадлежащий корпорации сталеплавильный завод. Таким образом, собственная инициатива гайдзина оборачивалась против него. Кеи, узнав об этом, пришел в восторг — Фицдуэйн не просто будет убит, он в буквальном смысле испарится.

Кеи Намака по опыту знал, что стоило бросить человека в закалочную печь, разогретую до максимальной температуры, как от сильного жара человеческое тело, состоящее в основном из воды, превращалось в пар, а твердые остатки, перегорев, выбрасывались в атмосферу в виде дыма. Закон природы гласил, что материю нельзя уничтожить, но можно изменить ее свойства. Перешедший в газообразное состояние Фицдуэйн смог бы повредить братьям Намака, лишь внеся свой скромный вклад в усиление парникового эффекта.

Телефон на столе Фумио зазвенел, и голос секретаря с почтением сообщил, что гайдзин Фицдуэйн-сан прибыл и находится у поста безопасности на первом этаже “Намака Тауэр”. Звонок напомнил Фумио, что надо убрать все лишнее со стола. Встреча должна была состояться в конференц-зале, однако излишняя осторожность никогда никому не вредила.

Наконец все было надежно спрятано. Фумио в последний раз оглядел кабинет и заковылял в зал.

После того как Чифуни представила своего босса-гайдзина на первом этаже “Намака Тауэр”, к ним вышла секретарша, одетая в строгий форменный костюм. Она низко поклонилась Фицдуэйну, затем, слегка, Чифуни. Когда она заговорила, Чифуни переводила за ней почти синхронно. Молодая женщина так хорошо справлялась со своими обязанностями, что Фицдуэйн подумал, уж не в “Кванчо” ли она изучала английский. Интересно, сколько торговых делегаций, любуясь своей обаятельной переводчицей, осознавали, что находятся под присмотром секретной службы? Впрочем, вне всякого сомнения, этим приемом пользовалось в своей практике ЦРУ и бог знает кто еще.