Правила счастья кота Гомера. Трогательные приключения слепого кота и его хозяйки

— Ему по душе его новое имя, — подключился к разговору любитель испанского. — Только поглядите. Ven aca, Mochito[14].

Гомер настороженно навострил ушки и резво подбежал к приятелю, который присел на корточки и замер в ожидании.

— О, Гомер, — взмолилась я. — Нужно и честь знать.

— Может, чего-то ему и не хватает, но чести у него с лихвой. — В глазах автора прозвища плясали озорные огоньки. — Ведь он не какой-то там кот, он — El Mocho. А доблесть El Mocho в том, что он никогда не отступит и с честью и достоинством выйдет сражаться на поле боя.

Даже я не смогла удержаться от смеха.

Гомер с энтузиазмом обживался у Джорджа, и это невзначай вызывало у меня ревность. Как мне доложили, уже через день котенок носился по дому, не цепляясь за мебель. И был без ума от приятелей Джорджа, а они все — в один голос! — признали в нем El Mocho.

До этого дня Гомер привычно жил в своем девичьем «цветнике». Где никто, как выяснилось, и не думал играть с ним в шумные мальчишеские игры. Зато Джордж со своими приятелями охотно гоняли с Гомером в пятнашки. Ему это явно пришлось по душе, а прекратилось, только когда он навострился выпрыгивать то из-под кровати, то из-под стола. Известное дело зачем — чтобы цапнуть кого-нибудь за лодыжку. За то уж «подбрось меня повыше» не только не прекратилось, но и достигло новых высот — порядка двух метров. (Об этом я узнала намного позже. При мне, памятуя о том, первом, случае, никто из приятелей подобных фокусов не проделывал.) И уж конечно, устраивалась такая забава: Гомера опрокидывали на спину и возили по полу, как в борцовском поединке. Об этом стало известно, когда мой очередной визит к Джорджу совпал с приходом его приятелей. Заслышав их шаги, Гомер тут же перевернулся на спину и, заранее отмахиваясь одной лапкой, пригласил: ну-ка, повози меня.

— По ночам он не находит себе места: только бродит по дому и мурлычет, — поделился Джордж через неделю. — Со мной рядом спать не хочет. Засыпает, только если рядом Скарлетт. Мне кажется, он по тебе скучает.

Я почувствовала угрызения совести, к которым, как ни стыдно, примешалась и крупица радости. Значит, ему меня не хватает… Меня!

— А Скарлетт, она-то где спит?

— Где угодно, только не со мной рядом, — горестно признал Джордж. — Единственный человек, которого она когда-либо удостаивала такой чести, — это ты.

— Еще недельку — и я всех их заберу, обещаю, — заверила я в ответ.

Но продержаться еще неделю кошкам у Джорджа было не суждено. На девятый день он позвонил мне с жалобой: «Кто-то уделал мне весь дом».

— Помнится, я предупреждала тебя, и не раз: не позволяй друзьям пить столько пива.

— Гвен, я не шучу.

Я вздохнула.

— Хорошо, прости. Кто и где?

— На горячем я пока никого не поймал. Но диван, мешок с грязным бельем внутри и моя совсем новая кожаная куртка… Это о чем-то да говорит? — Он помолчал, размышляя. — Уж не Скарлетт ли?

— Не Скарлетт, — отмела я подозрения. — Это Вашти.

— Что же, она и раньше так делала? — в его голосе слышалось нескрываемое раздражение. Как я понимаю, таким образом он интересовался: отчего, предупредив его о тысяче разных мелочей, я даже не заикнулась об этой, прямо скажем, не мелочи.

— Нет, но я уверена, что это она.

— Но если раньше такого за ней не водилось, откуда тебе знать?

— Кому знать, как не маме, — сухо отрезала я.

Потому что исходила из обратного. Я догадывалась, отчего Джордж подумал на Скарлетт. Та, как я уже упоминала, страдала навязчивой мнительностью. Причиной такого поведения были ее природная скрытность и недружелюбность. Поэтому и впрямь казалось, что она способна испещрить метками весь дом — просто из вредности.

Однако, как бы свысока Скарлетт ни относилась к людям, за своим лотком она смотрела с придирчивостью санитарного инспектора. Уровень загрязнения никогда не должен был опускаться ниже приемлемого. Разрешалось использовать лишь отдельные марки наполнителей для кошачьих туалетов. Помимо этого, в ответственные моменты она неизменно требовала освободить ее личное пространство. Вот почему я и представить не могла, чтобы Скарлетт опустилась до такого плебейства, как взять да помочиться в сторонке, не привлекая внимания. Это же не какая-нибудь драная кошка из бродячего сословия.

Что до Гомера, то поступать назло было и вовсе не в его духе. Он и знать не знал, что такое «назло».

Оставалась Вашти, и, стоило призадуматься, я не могла не признать справедливости подозрений. Когда я подобрала ее, она натерпелась больше всех. Гомер и Скарлетт, перед тем как попасть ко мне, провели несколько дней в ветеринарной клинике. Там их подлечивали перед устройством в семьи. За ними присматривали и прилично кормили. А вот Вашти подобрала мамина коллега по работе (они учительствовали в одной начальной школе). Кошку заперли в будочке для садовых инструментов, чтобы она не убежала. И мама поспешила позвонить мне. Это было первое и единственное, что пришло ей в голову.