Правила счастливой свадьбы

Пушкин обещал извозчику три рубля, если довезет до Страстной площади. Спорить с пассажиром, у которого здоровенный нож заткнут за пояс, извозчик не посмел. Да и что спорить: плата щедрая.

По спящему городу пролетка полетела под гиканье и покрик московских лихачей: «Поди! Поди!»

Грохот, потрясший входную дверь посреди ночи, мог устроить только один человек. Агата Кристафоровна не сомневалась, кого увидит на пороге. Когда же открыла, готовясь высказать все, что думает, язык прилип к горлу, и она чуть не упала в обморок. Жаль, что в обмороки падать не умела. Представшее зрелище могло испугать и при свете дня. Грязный, взмыленный племянник украшен синяком в пол-лица, за пояс заткнут нож, а на руках у него Агата с петлей на шее.

– Ты что наделал! – закричала тетушка, быстро придя в себя. – Живого человека удумал на веревку, как собаку, посадить! Откуда схлопотал синяк?

– Это я его медным тазом, – пробормотала Агата, которую растрясла поездка.

– И правильно, миленькая моя! Еще мало!

– Тетушка, нам можно войти? Мадемуазель Керн нужна врачебная помощь…

Агата Кристафоровна опомнилась и начала командовать. Агату велено было нести в спальню. Разбуженной Дарье даны сразу три приказания: бежать за доктором, бежать на кухню делать травяной чай, бежать в ночную аптеку за каплями. В доме началась жуткая суета. Тетушка носилась за ножницами, бинтами, льдом, ночной сорочкой, коньяком и прочей ерундой. Подождав, пока пыл немного утихнет и она уйдет из спальни, Пушкин подошел к кровати. Агата лежала, укрытая одеялом до шеи.

– Простите меня, – чуть слышно сказал она. – Я попала в глупейшую ловушку… Только вошла в калитку и получила удар по голове… Наверное, сотрясение.

– Видели, кто вас ударил? – спросил Пушкин, держась строго. – Описать сможете?

– Такой низкий, невысокий и… И все…

– В темноте не разобрали.

Агате было совестно, что не успела приглядеться лучше.

– Никто бы не разглядел… Я очнулась, стоя на краю стола, с петлей на шее… Хотела напоследок посмотреть ему в глаза, но он прятался, держался позади меня… Хоть и темно было…

– Что говорил?

– Издевался, предлагал, чтобы сделала шаг и покончила с мучениями. Мерзкий тип.

– Почему так решили?

Агата хотела пояснить, что человек, который бьет тебя по затылку, а потом вешает, не слишком приятая личность. Разве Пушкин поймет? Все человеческое ему чуждо…

– У него низкий глухой голос, как будто простуженный, – сказала она и добавила с обидой: – Злобный и гадкий… В Клину его не слышала…

– Почему он не покончил с вами?

Думать об этом Агата не хотела.

– Струсил, наверное… Зато теперь убедились, что «Клуб холостяков» на самом деле существует?

– Убедился, – ответил Пушкин, чтобы не ранить и без того раненую мадемуазель.

– Значит, жертва моя не напрасна… Управляет им совсем не граф Урсегов, в этом хитрость… Только я вам сейчас всего не могу рассказать…

– Кому упоминали про клуб?

Агата болезненно улыбнулась:

– А, вы тоже начинаете понимать… Графу Урсегову, мадам Бабановой и Астре Федоровне… Кстати, не забрали мою сумочку?

– В квартире ее не было.

– Эх, пропала… Убийца взял.

– Хранили в ней улики?

– Этой мой банк на всякий непредвиденный случай…

– Много держали при себе?

– Не очень, три тысячи… На мелкие расходы. Непривычная ситуация: воровка будет просить сыскную полицию найти пропажу.

– Сыскная полиция найдет вашу пропажу, – сказал Пушкин и не повернулся к вошедшей Агате Кристафоровне. – Ваше письмо невест было великолепным.

Такого удовольствия Агата давно не испытывала. Будто отведала клубники со сливками.

– Откуда узнали, что написала я? – спросила она, ожидая продолжения комплиментов. Ну, например: «Только ваш замечательный ум, Агата, мог придумать такое чудо». Или что-то вроде того…

Правда сейчас была не совсем ко времени. Пушкин не мог сказать, что после ареста Агаты Ванзаровым вернулся в «Московский листок» и конторщик Иванов ничего от него не скрыл.

– У вас на пальцах следы от чернил. Когда писали – запачкались…

Комплимент был не слишком приятен. Сейчас и такой годился.

– Ваша наблюдательность делает вам честь, – сказала Агата.

– Хватит донимать расспросами, – вступила тетушка, не желая быть посторонней на чужом веселье. – Сейчас доктор прибудет… Тебе тут делать нечего, Алексей…

Пушкин глянул на нее. Агата Кристафоровна еле удержалась, чтобы не обнять замученного мальчика. Но удержалась.

– Тетушка, прошу, чтобы мадемуазель Керн провела у вас несколько дней, – сказал он. – Ни под каким предлогом не выпускать из дома.

– Куда ей выходить! Довел бедную девушку…

– Это невозможно, я должна защитить Астру, – попыталась возразить Агата из-под одеяла. Только сил совсем не было.

– Те, кто заманил вас в ловушку, должны думать, что добились своего: баронесса фон Шталь мертва или исчезла, – сказал Пушкин и добавил: – Лежа в постели, помогаете сыску.

Агата шмыгнула носом.

– Как прикажете, господин чиновник сыскной полиции.

С тетушки было достаточно.

– Еще не хватало, чтобы в моем доме приказы раздавал! – заявила она. – Иди уже…