Правила счастливой свадьбы

– Вот что значит настоящий сыщик, – сказал она с почтением. – Я училась в пансионе вместе с Астрой и Гаей Федоровной. Потом у маменьки кончились средства. Вынуждена была искать место. Обратилась в бюро по найму прислуги госпожи Жиа… Было несколько предложений. К счастью, Федор Козьмич искал для дочерей горничную. Узнав про меня, повысил до компаньонки. Хотя обязанности горничной не отменил. Место меня устраивает. И стол, и проживание, и подарки на праздники… Исчерпала ваше любопытство?

– Вполне, – ответил Пушкин. – Полагаю, вам известно то, что я сообщил Гае Федоровне.

– Неужели Тася Юстова погибла?

– Собирались быть у нее на свадьбе?

Василиса покачала головой.

– Знались по пансиону, но и только. Подругами не были. Какая печальная новость. Отчего она погибла?

– На нее упал чугунный утюг, – ответил Пушкин. – Несчастный случай. Пристав поручил задать вопросы.

Компаньонка хотела что-то сказать, но в последний момент прикусила язычок.

– Как странно, – только сказала она.

– Не могу согласиться, потому что не знаю, о чем речь.

– Внезапная смерть Федора Козьмича на Масленицу… Потом обручение графа Урсегова и Астры Федоровны во время поста… Траур в доме отменен… Теперь гибель Юстовой… Так странно…

– Любите читать полицейские романы?

– Они меня не привлекают, слишком глупы…

– Василиса Ивановна, если желаете что-то сообщить, сделайте это сейчас, – сказал Пушкин.

Она взглянула, будто решаясь на что-то важное, но передумала.

– Нет, нет, ничего, – проговорила Василиса.

– Тогда позвольте спросить вас как компаньонку.

Ему разрешили мягким поклоном головы.

– Почему Астра Федоровна не поехала примерять свадебное платье?

Василиса приложила палец к губам.

– Она получила какое-то письмо, сильно разозлилась и стремительно выбежала из дома…

– О чем письмо?

– Не знаю, она не говорила… Отправила меня найти колдуна.

– Кого найти? – спросил Пушкин. Он предполагал, что последнего колдуна спалили в Москве в пятнадцатом веке. И пепла не осталось…

– Колдуна, который отведет сглаз от свадьбы, – пояснили мужчине, далекому от свадебного волшебства. – Простите, мне нужно к Гае… Думаю, она сидит и плачет…

Поклонившись, Василиса ушла в Зеленую гостиную. Как раз вовремя: вернулась мадам Капустина. Пушкину пришлось вытерпеть любезности свахи. Чего только не приходиться испытать на службе сыска!

Минут через десять он вышел на Тверскую.

Людской поток несся по тротуарам. Ехали пролетки и экипажи. Среди мелькания спин, костюмов, платьев, колес и лошадей Пушкин заметил на той стороне улицы барышню, которая смотрела на дом Бабановых. Она не замечала его, а он видел ее отчетливо. Память на лица у него была как у всех, кто умеет рисовать: мгновенная и прочная. Никаких сомнений: горничная Капустиной. Девушка, закутанная в простой платок с алыми цветами, прижимала кулачки к груди и чего-то ждала. Как будто заметив его взгляд, она исчезла в людской толпе.

* * *

Никто не поручал доктору Преображенскому заниматься криминалистикой. Занялся он ею от скуки. В 1-м участке Арбатской части медицинские заботы были столь примитивны (вывихи, синяки, выведение из алкогольного бесчувствия), а убийства столь редки и очевидны, что он побоялся окончательно потерять квалификацию доктора. Преображенский начал потихоньку изучать учебники судебной медицины, понемногу ставить эксперименты и вел кое-какие записи, накапливая практический опыт. Заметки эти были исключительно секретными, от начальства, разумеется.

Павел Яковлевич был не только образованным, но и мудрым человеком. Он понимал неписаные правила полицейской службы. Что делать начальству, если какой-то участковый доктор полезет с предложениями о криминалистической лаборатории и прочих глупостях? Конечно, отказать по причине отсутствия средств. А самого строптивца заслать куда-нибудь подальше – в глушь, в Саратов. Ну, или в Ярославль.

Покидать насиженный Арбатский участок Преображенский вовсе не хотел. Он продолжал потихоньку заниматься криминалистикой, находя в этом все больше удовольствия. О его «развлечениях» знал Пушкин, который дал слово никому не докладывать, но оставил за собой право иногда, когда сильно требуется, обращаться за помощью.

Зайдя в участок, Пушкин кивнул дежурному чиновнику и городовым, отдыхавшим на лавках, и пошел в медицинскую часть. Доктор сидел за письменным столиком, который втиснулся между смотровой кушеткой, стеклянным шкафом с санитарными средствами, напольными весами и простейшим приспособлением, измеряющим рост. Преображенский дымил папиросой и пребывал в превосходном настроении. Пожав Пушкину руку и предложив сесть, куда сможет, он протянул протокол осмотра тела Юстовой.

Пушкин устроился на краю кушетки и прочел первые абзацы.

– Чугунный утюг не был причиной смерти? – спросил он, прервав чтение.

Преображенский согласно покачал головой.

– Трахея не нарушена, дыхательные пути не имеют следов асфиксии…

Пушкин отложил листы на кушетку.

– Следует вывод, что утюг положили на горло без вреда для Юстовой?

– Именно так, – ответил доктор, испытывая удовольствие от победы криминалистической науки.

– Живой или мертвой?