Правила секса (The Rules of Attraction)

Джина и вправду выиграла конкурс на редизайн вывески колледжа, и на полученные деньги мы купили экстази – я его никогда раньше не пробовала даже с Виктором, и кайф был совершенно невероятным. Не думаю, правда, что Шону понравилось. Он просто сильно вспотел и все скрипел зубами и покачивался взад-вперед, а позже той ночью маньячил больше обычного, и это было совсем не прикольно. Я стала пить много пива, потому что секс и видеоигры – по существу все, чем этому парню хочется заниматься. Но со временем он стал выглядеть лучше, и секс у нас весьма скромный, и в постели он не слишком крут – но хотя бы не без воображения. Вот не возбуждает он меня. Настоящих оргазмов я не испытываю. (Ну, может, пару раз.) И то лишь потому, что он чертовски настойчив. (В противоположность общепринятому мнению, когда тебя выедают пару часов кряду – далеко не самое прекрасное времяпрепровождение, как по мне.) Кроме того, он вызывает подозрения. У меня такое чувство, что он – теневой лидер Партии юных консерваторов, которая устроила большой бал в Гринволле в прошлую субботу. Помимо того, что он состоит в Увеселительном комитете, я понятия не имею, чем он вообще здесь занимается, и в конце концов, как говорит Джуди, и знать на самом-то деле не хочется. Просто хочется, чтобы настал уже декабрь, просто хочется убраться отсюда. Потому что я не знаю, сколько еще смогу пить пиво и смотреть, как он ставит рекорды в «Поулпозишн», вот где он – настоящий профи.

Я спросила его об этом как-то ночью, в ответ он лишь пробурчал что-то односложное. «Но что еще делать в колледже, кроме как бухать пиво или вспарывать себе вены?» – подумала я про себя, когда он встал, подошел к игровому автомату и закинул еще один четвертак. Я перестала жаловаться.

Девчонка, которая покончила с собой, получила то же послание, что оказалось в ящике каждого из нас, о том, что она в самом деле умерла и что панихида будет в Тишмане. Я упомянула об этом как-то вечером, когда мы с Шоном пропускали по пиву в «Пабе» для разгона перед вечеринкой, и он посмотрел на меня и фыркнул: «Смех. Ну, дела». Мог бы просто фыркнуть: «И чего?»

Поэзия продвигается. Курить я так и не бросила. Джуди говорит, что Роксанн сказала ей, что Шон банчит драгсами.

– По крайней мере, брейк не танцует,- отвечаю я.

Шон

Я еле волочу ноги, а Лорен вышагивает в горку к дому Витгорио. Уже конец октября, но на улице не слишком холодно, тем не менее я сказал ей надеть свитер, вдруг, мол, похолодает, когда мы пойдем домой. Когда я ей это говорил, то был в футболке и джинсах, и она спросила, пока мы одевались в ее комнате, с какой это стати она должна надевать свитер, если я в одной футболке, почему мне должно быть удобно, а ей – нет. Я не мог сказать ей правду: мне не нравилось, что Витгорио будет пялиться на ее сиськи. Так что я вернулся к себе в комнату, надел старую черную куртку, а вместо кроссовок мокасины – дополнительный штрих, лишь бы угодить ей.

Теперь куртка обернута вокруг талии, рукава хлопают по бедрам, пока мы поднимаемся в горку. Я начинаю идти медленнее, надеясь, что вдруг мне удастся отговорить ее идти на вечеринку Витгорио, вдруг она передумает и вернется со мной обратно в кампус. И иду-то я только потому, что знаю – это для нее многое значит (хотя мне не понять почему) и это последняя вечеринка у Витгорио, потому что в воскресенье он возвращается обратно в Италию и его сменит какой-то алкаш, которого уволили из Гарварда (я узнал это от Норриса, который в курсе всех преподавательских сплетен). Я подхожу к воротам, за которыми тропинка к двери дома Витгорио. Она продолжает шагать, затем останавливается, вздыхает и не поворачивает обратно.

– Ты уверена, что тебе это надо? – спрашиваю.

– Мы уже говорили об этом,- отвечает она.

– Я, пожалуй, передумал.

– Мы уже пришли. Мы заходим. Я захожу. Я следую за ней к двери.

– Если он к тебе только прикоснется, я кишки из него выпущу.- Я снимаю куртку с талии и накидываю на плечи.

– Что ты сделаешь? – спрашивает она, звоня в дверь.

– Не знаю.

Я разглаживаю куртку. На случай, если не смогу решить вопрос, я захватил кокса, но ей об этом не сказал. Интересно, будут ли здесь девушки.

– Ты ревнуешь меня к моему преподавателю поэзии,- говорит она.- Поверить не могу.

– А мне не верится, что он тебя практически насилует на этих гребаных семинарах,- громко шепчу я ей.- И ты прешься от этого,- добавляю.

– Бог ты мой, Шон, ему же почти семьдесят,- говорит она.- Да ты и не был ни на одном, откуда же ты знаешь, черт возьми?

– Ну и что? Мне наплевать, сколько ему лет, он не перестал этим заниматься. Ты же мне сама сказала.

Раздаются шаги, Витгорио шаркает к двери.

– Он многому меня научил, и я перед ним в долгу – я не могла не прийти.- Она смотрит на мои часы, подняв, а затем опустив мое запястье.- Опоздали. В любом случае он уезжает и тебе не придется это выносить.