Правила секса

Мне хочется сказать то же самое Лорен, но вместо этого я зеваю и отхлебываю «Бекса». Я сонливый и слегка вставленный. Определенно все кончено. Я уже собрался было сказать ей об этом, но Стамп вскакивает и ставит кассету Circle Jerks, которых никто не может слушать, а Мона с Трэвом хотят послушать Los Lobos, так что все идут на компромисс и мы слушаем Yaz. Стамп принимается танцевать с Моной в темной уже комнате, и Трэв с редакторшами тоже пробуют трястись под музыку. Стамп даже пытается уговорить Мари присоединиться к ним, но она лишь улыбается и говорит, что очень устала.

Музыка вызывает у Витторио смех, он снова наливает всем выпить. Мари зажигает свечи. Витторио наклоняется и шепчет Лорен что-то на ухо. Лорен продолжает смотреть на меня. Я уже пью виски из фляжки Стампа, и меня вот-вот вырубит. Мне не слышно, о чем разговаривают эти двое, и я рад этому. Вымываю вкус дешевого виски изо рта остатками теплого «Бекса». Потом все произносят тосты, желают Витторио удачи в его поездке, даже Мари, которая выглядит опечаленно, поднимает бокал и беззвучно произносит: «Mi аmore» [20], — это Витторио, женатому, отцу, Витторио. Это последнее, что я отчетливо помню. Я отключаюсь.

Просыпаюсь на кровати Витторио весь в поту, поднимаю голову, гляжу на часы и понимаю, что уже почти полночь. Осторожно встаю и нетвердой походкой спускаюсь вниз по лестнице в гостиную. Все ушли, остались Лорен и Витторио, которые за разговором уже переместились на диван, перед ними на столе догорают свечи. Сколько же пива я выпил? Сколько виски? Играет мягкий итальянский музон. Я на самом деле пытался танцевать? Я действительно допил виски из фляжки Стампа? Не помню.

— Ты только проснулся? — спрашивает она.

— Что происходит? — спрашиваю я и присаживаюсь — так устойчивей.

— Пьем, — говорит она, держа бокал с… что же это такое, черт возьми? Портвейн?! — Хочешь?

По тому, как напряженно она выпрямилась на диване, пытаясь сохранить оставшееся самообладание, мне ясно, что она пьяна. Она развязно прикуривает, а Витторио наливает себе из бутылки остатки красного. Сколько они так просидели на диване? Я гляжу на часы.

— Нет, — говорю я. Трясущимися руками наливаю себе в стакан тоника и отхлебываю. — Как я оказался в комнате Витторио?

— Ты был очень пьян, — говорит она, — чувствуешь себя получше?

— Нет. Не лучше. — Тру лоб. — Я сильно набухался?

— Да. Мы решили дать тебе отдохнуть какое-то время перед уходом.

Мы? Что значит «мы»? Кто это «мы? Я оглядываю комнату, затем снова смотрю на нее и замечаю, что она без туфель.

— Почему ты без туфель?

— Что? — спрашивает она. Кто, я? Юная мисс Невинность.

— Твои туфли. Почему ты не в них? — спрашиваю я, выделяя каждое слово.

— Я танцевала, — говорит она.

— Превосходно.

Я представляю ее в медленном танце с Витторио, его пухлые пальцы ласкают ее спину, задницу, Лорен вздыхает: «Ну пожалуйста, — так мягко, как Лорен умеет вздыхать, — ну пожалуйста, Витторио».

Все это прокручивается в голове, и боль становится еще сильней. Я смотрю на нее. Я ее не знаю. Она ничто.

— У тебя… у тебя прекрасные… прекрасные ножки, — пьяно бормочет Витторио, склоняясь над ней.

— Витторио, — говорит она строго.

— Нет… нет, позволь же мне взглянуть. — Он приподнимает ее ногу.

— Витторио, — произносит она, и мне слышится отголосок робости.

Витторио наклоняется и целует ее ногу.

— О’кей, — поднимаюсь я. — Мы уходим.

— Ты хочешь уйти?

Она поднимает глаза, тем временем Витторио начинает ласкать ее лодыжку, его рука движется к ее чертову колену.

— Да. Сейчас, — требую я.

— Витторио, мы должны идти, — говорит она, пытаясь подняться.

— О нет, нет, нет… нет, нет, нет… не надо, не уходи, — встревожился Витторио.

— Нам пора, Витторио, — говорит она, допивая бокал.

— Нет! Нет! — выкрикивает Витгорио, пытаясь дотянуться до ее руки.

— Господи Исусе, Лорен, пошли давай! — говорю я ей.

— Да иду я, иду, — говорит она, беспомощно отталкиваясь от дивана.

Она подходит к креслу, в котором я сидел, и принимается надевать туфли.

— Я не хочу, чтобы ты… ты уходила, — взывает Витторио с дивана, закрыв глаза.

— Витторио, нам пора. Уже поздно, — говорит она успокаивающим тоном.

— Надень их на улице, — говорю я ей, — пошли.

— Шон, — произносит она, — заткнись.

— Где Мари? — спрашиваю я. — И чтобы я этого больше не слышал — «заткнись».

— Повезла домой Мону и Трэва. — Она тянется за сумочкой на столе.

Витторио начинает подниматься с дивана, но не может удержать равновесие и, задев стол, валится на пол и принимается стонать.

— Боже мой, — говорит Лорен, спеша к нему.

— Я не хочу в Италию! — вопит он.

Она становится на колени позади него и пытается поднять его и опереть о диван.

— Не хочу уезжать, — повторяет он.

— Лорен, сваливаем отсюда, черт подери! — ору я.

— У тебя что, совсем нет сострадания? — вопит она в ответ.

— Лорен, чувак — алкаш! — кричу я. — Валим отсюда.

— Не уходи, Лорен… не уходи, — хрипит Витторио с закрытыми глазами.

— Я здесь, Витторио, здесь, — произносит она. — Шон, найди полотенце.

— Ни в коем случае! — ору я на нее.