Правила склонения личных местоимений

Он взламывает сигнализацию за пару минут. Я так и думал, папаша уверен, что лучшее противоугонное средство — полицейская фуражка на задней полке. Хотя, надо признать, это действует. Когда Мишка замечает реквизит, напрягся не на шутку. Но мне-то что напрягаться.

Мы заводим тачку, и Мишка сразу сматывается. Мы даже попрощаться не успеваем, так он напуган. Я же, не спеша, аккуратно выезжаю со двора и потом уже рву что есть сил. Я угнал его тачку. Обалдеть, я угнал тачку этого урода! Вот он удивится с утра, не обнаружив ее под окнами. Ох, и вони будет! Все посты на уши поднимут. Но будет уже поздно.

Я выезжаю на трассу и разгоняюсь как могу. Я выжимаю из этой машины все, что можно. Я сейчас убью ему сцепление, резину, а потом, думаю, просто подожгу эту красавицу в каком-нибудь поле. И вот, я съезжаю на обочину, потом в кювет, потом еду по бездорожью. И съезжаю я, естественно, крайне неосторожно. К чертовой матери передний бампер, подвеску и крыло. Удачное я выбрал место, чтобы свернуть. Когда оказываюсь на засеянном поле достаточно далеко от дороги, чтобы не особенно привлекать внимание, я звоню Мишке.

— Ты не спишь еще? — спрашиваю.

— Нет. Ты где?

— Слушай, выручай. Забери меня. Я на пятьдесят пятом километре.

— Ты что там забыл?

— Мишка! Блин! Приезжай! — быстро говорю я. — Все нормально. Безопасно, то есть. Просто мне отсюда самому не выбраться.

Я, и правда, был так увлечен своей идей угона отцовского автомобиля, что не подумал, как потом буду добираться до города. Но, слава богу, Мишка соглашается. Я объясняю, где меня ждать, и прошу, чтобы он позвонил, как приедет. Пока Мишка едет за мной, я обыскиваю машину. В багажнике я нахожу канистру, в которой немного осталось бензина. В бардачке — деньги, несколько тысяч. Да, папаша совсем ничего не боится, раз оставляет бабло прямо в тачке. Больше здесь нет ничего интересного. Я открываю бензобак и подвожу к нему тонкую дорожку. Когда звонит Мишка, и я вижу силуэт его машины у дороги, я поджигаю отцовскую «Мазду» и бегу к обочине.

Видя, как взрывается тачка, Мишка выходит из машины и застывает, открыв рот. Я подбегаю и радостно набрасываюсь на него. Потом я словно завороженный смотрю в сторону пламени.

— Ты дурак! — орет Мишка. — Быстро в машину! Что ты творишь?!

— Да ладно тебе! — смеюсь я. — Смотри, как красиво!

— Нас загребут на хрен с твоими выходками, Рома! Ты придурок!

Мы садимся в машину и быстро уезжаем в сторону города.

13

Я просыпаюсь рано утром. Вернее, меня будит Катин голос. Голос просит, чтобы я закрыл за своей сестрой дверь. Она уезжает. Наконец-то! Надеюсь, больше у нее не возникнет желания повидаться с семьей. Я выпроваживаю навязчивую студентку и снова засыпаю.

В этот же день я иду навестить маму. Мне, на самом деле, так хочется поговорить с ней. Хочется, расспросить ее, задать, наконец, этот пресловутый, путающийся на языке вопрос о моем появлении на свет.

Я приношу фрукты. Маме сегодня получше. По крайней мере, выглядит она вполне бодро. Сначала мы некоторое время просто сидим рядом и молчим. Потом я все-таки не выдерживаю.

— Мам, я, правда, не его сын? — говорю.

— О чем ты, Рома? — слабо, вполголоса спрашивает она.

— Ты понимаешь, о чем.

— Кто тебе сказал?

— Да не волнуйся ты! — успокаиваю. — Просто скажи, это правда?

— Сынок! — мама тянет руку и касается моего лица. — Ну что за мысли? Я не хочу, чтобы ты так думал.

— Я уже думаю, мам, — говорю, убирая ее руку. — Так что просто скажи, кто мой отец.

Еще пару раз мама пытается что-то возразить, потом по щекам ее текут слезы, и она начинает извиняться и просить прощения. Она начинает буквально умолять меня, чтобы я не думал про нее плохо. Я убеждаю ее, что не собираюсь, и она признается мне, что как раз в момент близкий к моменту моего зачатия, познакомилась с одним парнем, который был у нас в городе в какой-то деловой командировке. Однако все эти детали меня совершенно не волнуют.

— Так я не сын этого козла? — спрашиваю, прерывая поток маминых воспоминаний.

— Нет. Прости меня, Ромочка! — у мамы, кажется, настоящая истерика.

А у меня просто камень с души. Я прямо вздыхаю с облегчением. Я несказанно рад, что с этим ментовским говном у меня нет ничего общего.

— И кто же мой отец? — спрашиваю. — Ну, так, для галочки. Любопытно же!

— Он был не русский. — отвечает мама.