Правила выживания

РАЛЬФ (закидывает ноги на кофейный столик и располагается на софе поудобней). Будь она моя дочь, я бы знал, как с ней разобраться!

МИСТЕР БЛЮ. Да, Кили упрямая девочка.

МИССИС БЛЮ. Что мы только с ней ни делали. Уменьшали ей карманные деньги. Запирали ее в комнату. Мазали ей рот мылом. Но она все равно продолжает грубить и читать эти свои, как их там, кники.

СТАРФАЙНДЕР. Кники?

МИССИС БЛЮ. Да, это такие самодельные штуки со словами.

СТАРФАЙНДЕР. Но разве в школе ее учат не по книгам?

МИССИС БЛЮ. Вы, наверное, говорите про кники с инструкциями? А я имею в виду те кники, которые хранятся в подземных библио.

МИСТЕР БЛЮ. Милдред, кажется у Ральфа опять кончилось пиво. Пока ты еще держишься на ногах, принеси ему еще. И мне тоже. Да, и захвати дяде Джону бутылочку.

СТАРФАЙНДЕР. Извините, мадам, но я снова пропускаю.

РАЛЬФ. Грязная капиталистическая свинья!

СТАРФАЙНДЕР. Думаю, мне нужно подышать воздухом.

Оказавшись на улице под лучами яркого утреннего солнца, он утер лоб форменным носовым платком, который полагался к его костюму, и надел на голову капитанскую фуражку. Потом глубоко вздохнул… Еще минута, и он бы мог…

Ладно, лучше об этом не думать.

Старфайндер оглянулся по сторонам, вверх и вниз квартала. Кили нигде не было видно.

Несколько в отдалении, в стороне от улицы, начинались какие-то зеленые кущи, вероятно, парк. Скорее всего, Кили прячется именно там.

Он нашел Кили в парке, она сидела на скамейке, кольцом опоясывающей высокое раскидистое и тенистое дерево. В руках Кили вертела маленькую веточку, растирая пальцами зеленые листы в светлых прожилках. В своем лазурном платье она напоминала кусочек неба, оторвавшийся и опустившийся на землю.

Хрустя гравием, он подошел к скамейке и уселся рядом с Кили. Некоторое время он сидел рядом с глупым видом, не в силах сообразить, что сказать. Довольно долгое время Кили тоже молчала. Потом, не глядя на Старфайндера, она сказала:

— Ну и что ты думаешь о моих любимых родителях, Старфайндер?

— Цинизм тебе не к лицу, Кили.

— Я знаю. А тебе не к лицу давать уклончивые ответы.

Тогда он попытался прибегнуть к помощи научных объяснений.

— Главная составляющая любой культуры — тенденция мыслить единообразно и единообразно вести себя, одновременно подчеркнуто превознося собственное невежество. Ведущие себя так люди образуют основу любого стабильного общества. Без них цивилизация немыслима.

— Но ты не понимаешь, Старфайндер. Ты так ничего и не понял. Ты сделал свои деньги, пока все остальные упорно протаптывали дорогу к экономическому процветанию и безопасности, и все равно ничего не понял.

Кили повернулась к нему и взглянула прямо в глаза. Изучающе.

— Если «высшие буржуа» просто составляют основу, то все в порядке и волноваться не о чем. Но они — это и стены и потолок и крыша. Их профсоюзы настолько сильны, что как они скажут, так и будет. Это как если бы рабы свергли феодальное право, но при этом все равно остались рабами, как если бы батраки прогнали землевладельца, но все равно после этого остались батраками; как если бы моряки завладели кораблем, но все равно после этого остались на нем обычными моряками.

— Без моряков корабль бы утонул.

— Пусть уж лучше утонет.

Старфайндер вздохнул.

— Я не уверен, что этот разговор нас куда-нибудь приведет, Кили.

Она кивнула. Очень печально.

— Я знаю. Это все равно что говорить о помидорах, тогда как разговор про картошку.

— Я оставил свой загородный дом твоим родителям, с условием, что они завещают его тебе. Кроме того, я учредил трастовый фонд для тебя, без каких-либо ограничений или условий, так что когда ты подрастешь, то сможешь стать кем захочешь, «высшим буржуа» или не «высшим буржуа», без разницы. Можешь, например, писать стихи, если почувствуешь к этому склонность. Я дал распоряжение моему адвокату продать оба лимузина и положить все деньги, за вычетом его комиссионных, на счет в банке на твое имя.

Кили снова принялась вертеть веточку в руках. Старфайндер подождал, когда Кили скажет что-нибудь еще, но та молчала, и тишину в парке нарушал только пронзительный голос женщины, сидящей на соседней скамейке и покрикивающей на свое непослушное дитя.

Он почувствовал боль в основании грудины, имеющую определенное сходство, по всем признакам, с язвой двенадцатиперстной кишки, хотя ничем таким никогда не страдал. И снова он обратился за помощью к научным объяснениям:

— В любом демократическом обществе рано или поздно образуется правящая верхушка, истеблишмент, и ценности этого истеблишмента создают особую приправу социальному супу. Истеблишмент Ренессанса — это рабочий класс; но, поверь мне, если бы истеблишмент состоял из буржуазии, то ситуация была немногим лучше, а может и хуже.

Его слова отдавали гулкой пустотой, даже для его собственных ушей.

— Ты снова говоришь о помидорах, дядя Джон.

Кили отбросила в сторону свою ветку и поднялась со скамейки.

— Думаю, что нам пора вернуться обратно. Мои родители, отец и мама, наверное, уже волнуются, куда это я подевалась. Как ты, наверное, успел заметить, они только и думают обо мне, и днем, и ночью, целый день.