Правила выживания в Джакарте

Ему нужно пробраться через россыпь машин и перестреливающихся людей — обратно, к главному зданию. К Риду. Может быть, в этот раз у них все получится. Никто никого не бросит, никто никого не предаст, никто ни в кого не пальнет. Кирихара даже согласен простить то, что его спихнули с крыши и целых две секунды он думал, что разобьется, — пока под ним не оказался спасительный батут.

На арену — то есть летное поле — постепенно начинают подтягиваться и остальные участники джакартского саммита: Кирихара видит мотоциклы (черт, только не Арктика), «Тиморы» (черт, только не китайцы). В глаза бросается миниатюрная черная машинка; такие используют в маленьких аэропортах для перевозки багажа, но сейчас, на расстоянии и без прицепа, она кажется настолько крохотной, что может поместиться на ладони. Проходит всего секунд десять, а она все едет, не меняя траектории. Это рождает в груди Кирихары странное предчувствие. Больше всего его смущает даже не то, как комично выглядит этот транспорт из набора «Барби: все профессии» на фоне пальбы на взлетной полосе. Отнюдь. Проведя в голове быстрые геометрические расчеты, Кирихара понимает, что да, больше всего его смущает другое.

Больше всего его смущает то, что машинка на полной скорости несется прямо к нему.

Давным-давно, еще в академии, Кирихара пробегал стометровку за восемнадцать секунд и был предпоследним у себя в потоке. Видел бы тренер по физподготовке его сейчас! О, сейчас он стартует так, что дал бы прикурить Усэйну Болту — на бегу.

Финишной черты впереди все не видно. Взлетная полоса — гладкая, блестящая и ровная, но Кирихара высоко поднимает колени, чтобы не споткнуться. К оркестру огнестрельных инструментов, надрывающемуся вблизи ангаров, добавляется подспудный, едва уловимый шелест колес. Какой там был план? Забрать оттиски и переждать? Глядя через плечо, Кирихара думает, что если Рид выжидает за углом, чтобы эффектно появиться, то вот самое время это сделать!

Кирихара бежит, бежит, бежит — и на сто двадцать восьмом шаге понимает, что не имеет ни малейшего представления, а куда он, собственно, бежит. Вертит головой: там — дым и огонь, тут — «Аль-Шамед» и Картель, здесь — кладбище машин: версия 2.0 перестрелки на дороге. Ни знакомых лиц, ни надежных укрытий. Черт побери.

Ноги начинают уставать. Метрах в двухстах виднеется стоянка монструозного аэропортного оборудования: тягачи, деайсеры, транспортеры — ни на чем из этого далеко не уедешь, а со знаниями Кирихары в автомобильном искусстве — ничто из этого еще и не заведешь, но…

В этот момент боковое зрение сигнализирует о том, что нужно повернуть голову налево. Слева машинка сбрасывает скорость, чтобы ехать ноздря в ноздрю с Кирихарой, и это практически унизительно. Еще более униженным Кирихара чувствует себя в тот момент, когда вглядывается и видит положившего одну руку на руль инспектора Арройо.

Арройо приветливо улыбается, как улыбался каждое утро в каждой из конспиративных квартир. Отличие только в том, что ни на одной из конспиративных квартир Арройо не таранил его бампером в бочину.

Удар роняет его на асфальт и пару раз прокручивает в центрифуге. Больно везде. Сделав три тулупа, Кирихара распластывается на асфальте, прижимая к себе аптечку, как единственного ребенка. Жив? Жив. Уже хорошо.

Колесо сансары делает оборот: сначала ты сбиваешь людей, едущих на гольф-карах, потом люди, едущие на гольф-карах, сбивают тебя.

Слышно, как хлопает дверь. Отлетает Кирихара недалеко, у него от силы пять секунд на то, чтобы принять решение, и, выбирая между «встать» и «вытащить пистолет», он останавливается на последнем. Бедро… целое. Переломанные кости внутри не грохочут — и на том спасибо. Ну, инспектор Арройо всегда был очень заботливым.

А еще — безгранично вежливым:

— Здравствуй, Эллиот.

Кирихара пытается отдышаться, но с ноющими от малейшего движения ребрами это оказывается сложно. Он разглядывает светлые носки чужих мокасин. В шести футах над уровнем этих мокасин раздается:

— И что же у тебя там такое в руке, Эллиот?

— Это? — уточняет Кирихара, с большим трудом выпрямляясь. — Пистолет.

У Арройо в руке такой же. Он целится — расслабленно и внимательно — и так же улыбается:

— В другой руке, Эллиот.

Кирихара смотрит на его улыбку поверх своего прицела.

— Аптечка.

— Мне как раз нужна, — щурится Арройо. — Залечить душевные раны… оставленные твоим предательством.

Кирихара сильнее сжимает пластиковую ручку. Обмануть Арройо не получится: тот прекрасно все понял с первого взгляда.

— Мне очень жаль, — признается Кирихара, — но с этим только к психологу.

— Думаю, я справлюсь подручными средствами. — Арройо окидывает его многозначительным взглядом. — Если ты, конечно, поможешь облегчить мои страдания.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, инспектор Арройо.

— Я же просил: зови меня Эдгар.