Правила выживания в Джакарте

Все присутствующие оборачиваются на парня в коридоре, который под шумок попытался поднять «Хеклер унд Кох». Молодой, почти подросток, тоже в сутане и ростом, наверное, с Кирихару — то есть непомерно высокий, особенно по сравнению с остальными. А еще у него такое разочарованное лицо, что Кирихара не может не добавить себе под нос:

— А то папочка будет ругаться…

— Мамочка, — хмыкает Рид (все еще ему на ухо, и Кирихаре — серьезно, Кирихаре некомфортно). — Папочка тут вообще-то я.

— Ты двоюродный дядя, которого терпеть все не могут, — тычет в него пистолетом Салим, и, постойте-ка, Кирихаре нравится этот парень. Примерно так же, как Сурья, и это уже закономерность, указывающая, что Кирихаре нравятся все люди, оскорбляющие Эйдана Рида.

— Красивым людям всегда достается много ненависти.

— У красивых людей нет вот этого на голове.

— Ты меня достал, — делится с миром Рид, отступая к стене назад (то ли поближе к выходу, то ли подальше от Салима) и таща за собой Кирихару. Тот то и дело утыкается в него спиной и молится, чтобы придурок не устроил ему открытый перелом руки. — Меня и мое вот это. Мы обиделись, отвали.

— В вашем случае обижаться нужно только на генетику, — едко комментирует Кирихара, мстя за остановленный в руке кровоток. Руку ниже локтя он не чувствует совсем.

Холодное дуло ствола Рида сильнее прижимается к подбородку, заставляя задрать голову выше.

— Поосторожнее на поворотах, умник. Вот не будь ты таким смазливым, давно тебя бы пристрелил.

Кирихара через силу хмыкает. Он чувствует, что, захоти Эйдан Рид его прикончить, уже давно бы выстрелил, так что, подавив нервозность, вызванную нежелательным контактом (и с пистолетом, и с самим Ридом), комментирует:

— Не пристрелили бы. Вам нравится, что я умник.

— И мне нравится, что он умник, — одобрительно кивает Салим. — Так что, не стреляем их?

Сердце у Кирихары предательски пропускает удар. Он внезапно и очень глупо надеется, что это не было заметно — особенно для долбаного Эйдана Рида.

— Нет, — с интонацией «да ну на хрен» отвечает долбаный Эйдан Рид. — Хочешь, чтобы сюда явился какой-нибудь спецназ, а не эти белые воротнички? Ты же знаешь, американцы терпеть не могут, когда мрут свои. Доставим старику еще проблем — нас понизят до алтарников. Хочешь быть одного ранга с Андреем?

— А чем плох мой ранг? — растерянно спрашивает та каланча.

В руках у него бельгийский «Файв-Севен» из арсенала Секретной службы. Посмотрите на него, все свободное оружие в комнате перелапал. Салим смотрит на него таким взглядом, что тот тут же откладывает пистолет на стол, принимаясь крутить в руках четки с крестиком.

— Сплюнь. — Он снова поворачивается к Риду. — Оттиски?

Но тот мрачнеет:

— У Картеля.

Подчиненная Боргеса, Зандли как там ее, закидывает автомат на плечо:

— Что, опять увели? Да вы шутите!

— Что еще за круговорот оттисков в природе? — мрачнеет Салим. — Это уже ни в какие ворота! Как так вышло?

— Тут сегодня половина Джакарты побывала, — ухмыляется Рид. Кирихара не видит его лица, но сомнений не остается: голос Рида хорошо отражает каждый оттенок его зубастых, ироничных настроений. — В тачке расскажу.

— Хорошо, — кивает Салим и делает знак тому пацану, Андрею. — Поехали тогда.

— А мы можем забрать его с собой? — с надеждой напоследок спрашивает Рид и, подозревает Кирихара, имеет в виду его.

— Нет, — отрезает Кирихара.

— Нет, — поддерживает Арройо, несмотря на то, что его уже вынудили поднять руки и сдаться, и на то, что он явно не входит в электорат этого голосования.

— Нет, — говорит Салим голосом «положи там, где взял». — Даже не думай.

— Судя по всему, он вообще никогда не думает, — не сдерживает себя Кирихара, и его тут же дергают за руку вверх.

Остается только зашипеть от боли и зажмуриться: такое чувство, что сустав на самом деле трещит. Сегодня ему явно пистолет больше этой рукой не держать.

— А вы всегда, — он упрямо не собирается боли дать себя остановить (выкуси), — применяете физическую силу, когда не знаете, что ответить?

И, пока говорит, удивляется сам себе: почему он-то заткнуться не может? Хамить человеку, который в любой момент может всадить тебе пулю в голову, — такое он всегда считал прерогативой суицидников и идиотов.

— Я передумал забирать тебя с собой, — сообщает ему Рид. — Ты гадкий мальчишка.

— А я уже начал думать, что это ваш любимый тип.

— Господи, да ты со мной заигрываешь!

Кирихара категорически не согласен с тем, что это заигрывания (или у Эйдана Рида в жизни был только очень печальный опыт), но ему срочно нужно выкрутиться из ситуации:

— Заигрывания с человеком, который держит у твоего горла пистолет, — способ самосохранения.

— Мне нравится идея, — одобряет Рид. — Я прямо изо всех своих душевных сил сдерживаюсь, чтобы не нажать на курок. Как насчет минета в качестве способа самосохра…

— Заткнитесь на хрен оба, — обрывает их Салим, успевший покопаться за это время в телефоне. — Наши говорят, что к Хамайма-Тауэр только что подъехал кортеж из пяти машин. Пошли отсюда.