Правила выживания в Джакарте

А потом все начинает происходить слишком быстро. Прихвостни Картеля вежливо откланиваются и уходят, даже двери за собой прикрывают — какие воспитанные! Раджаяма Чандер пытается что-то крикнуть напоследок, но его быстро затыкают.

Они остаются в номере одни.

Кирихара растерянно оглядывается, пытаясь осознать, что: а) его опять не убили и б) это ненормально. Все, что здесь происходит, — это ненормально. И конечно же, в) за ущерб в номере уже определенно придется платить.

— Ты меня спас, — внезапно раздается сзади.

Ну зачем ты открыл рот? Избавься уже от этой ужасающей привычки.

Кирихара очень не хочет поворачиваться к Риду лицом, но что-то внутри него твердит, что иначе он проиграет. Приходится развернуться на пятках, выпрямив плечи и поглядев на Рида сверху вниз.

Этот самый Эйдан Рид лучится самодовольством, как радиационным фоном:

— Я знал, что хоть немного тебе понравился!

Этот парень его бесит так, что Кирихара еле сдерживается, чтобы не заскрипеть зубами. Но вместо этого он вежливо улыбается и задумчивым тоном отвечает:

— Может, я просто хотел убить вас собственноручно?

— Ну, тоже ничего, — Рид одобрительно кивает, выпятив нижнюю губу. — Попахивает артхаусной любовной драмой.

Да с него все как с гуся вода! Кирихара чувствует, как собственное тщательно генерируемое остроумие разбивается волнами о камни его паяснической харизмы.

И это тоже его бесит.

— Трагедией, — вежливо поправляет Кирихара. — Если по ходу действия кто-то из главных героев погибает, это называется трагедией.

Рид ухмыляется:

— Так я все-таки один из главных героев?

Да что ты с ним будешь делать.

— Тот, что мертвый, — напоминает Кирихара.

— Прекратите флиртовать, — внезапно закатывает глаза Арройо, и Кирихара вспоминает о четырех других присутствующих в комнате. — Нам нужно…

И в этот момент раздается стук в дверь.

* * *

— Обслуживание номеров! — доносится сиплый мужской голос.

— Ну нет, — качает головой Арройо, смотря на дверь сумасшедшим взглядом. — Это… это уже даже не смешно.

— Это перестало быть смешно три раза тому назад, — замечает Кирихара, в спешке хватая новый магазин с кровати.

Это будет одним из главных правил в Джакарте: никогда не жди от обслуживания номеров ничего хорошего.

— Ну, ребята, приятно было пообщаться, — неожиданно вздыхает Рид, а Боргес хмыкает за его спиной. Все на них оборачиваются. — Это, похоже, за нами.

И он встает, разминая руки. На которых нет наручников.

Сукин ты сын, думает Кирихара, без промедления направляя на него пушку, но тут раздается грохот и в номер вваливаются очередные индонезийские граждане, которым что-то от них нужно.

Кирихара машинально разворачивается в сторону двери.

И даже успевает понять, насколько большую ошибку совершил, прежде чем чувствует, как ему заламывают руку и прижимают к себе со спины, уперев его же пистолет ему под подбородок.

— Какой же ты тощий, — неодобрительно щелкает языком Рид, сильнее стискивая его запястье, когда Кирихара пытается вырваться. Он ниже, но сильнее. Выкрученные суставы обжигает болью, а самолюбие — чужим выдохом на ухо: — В следующий раз приеду с конфетами.

Кирихара до боли стискивает зубы.

В комнате резко становится шумно, тесно и громко. Боргес с той же легкостью, которая намекала (кричала, вопила, тыкала пальцем) на то, что они тут изображали беспомощных пленников то ли из чистого желания поглумиться, то ли из желания подслушать побольше информации, освобождается от наручников и с ужасающей легкостью швыряет Эйса через кровать. Арройо отстреливается из-за угла, а перед Кирихарой вырастает низкорослый парень в церковной сутане и с двумя «Береттами» в руках.

— Ты дебил? — спрашивает псевдосвященник (а на самом деле наркоторговец; это безумный, безумный город с безумными, безумными людьми).

Салим Супарманпутра — память услужливо подсовывает ему вырезки из профайлов. Один из основных винтиков в механизме Шишидо Эчизена: тщательно взращенный цепной пес. Выглядит он куда младше своих тридцати двух — с его круглым маленьким лицом и миниатюрным телосложением, — но его досье говорит о том, что людям, обманывающимся его внешностью, очень не везет в дальнейшем.

Но то, как он обращается к Эйдану Риду, Кирихаре импонирует.

— Да что я опять сделал-то? — оскорбляется тот. — Не трогай, — капризно добавляет, когда Салим наводит оба дула Кирихаре в живот. — Зандли, ты тоже прекрати палить по ним! — Это уже той чернокожей женщине, что пытается изрешетить инспектора Арройо. — Это американцы, правительственные агенты. Тронем их — выйдет боком!

— Американцы? — Салим подозрительно щурится на Кирихару и Эйса с Николасом, которых Боргес держит практически за шкирку. — Не похо… Андрей! Твою мать, Андрей, положи автомат немедленно!