Правила выживания в Джакарте

— Ну-у, меньше всего ты похож на парня из Майами, — смеется Эйс. — Я вот из Иллинойса и всегда думал, что в Майами-Бич все загорелые, накачанные и…

— Высокие? — хмыкает Кирихара.

Видя впереди типичную для Джакарты пробку, Эйс сверяется с навигатором и сворачивает в узкий переулок с низко висящим между домами бельем.

— Мои родители переехали в Штаты из-за работы. Они из Брунея. Знаешь, где это? — Смеется. Больше всего Кирихара не любит пустые разговоры, призванные разбавить тишину, но Эйса это не заботит, поэтому он спрашивает: — А у тебя как? У тебя японская фамилия.

— Не имею никакого отношения к Японии, — Кирихара в ответ пожимает плечами.

Эйс прав: фамилия у Кирихары японская, и это все, что его с Японией объединяет. В Америку у него переехал еще прадед.

Эйс продолжает о чем-то болтать, но ровный гул дороги и радио постепенно убаюкивают Кирихару. Он не засыпает — хватит спать в машинах, ей-богу, — но перестает отвечать. Тем более Эйсу, кажется, и не нужен собеседник.

Через некоторое время — примерно десять ужасных индонезийских попсовых песен по радио — они выруливают в университетский район Бантен, где и живет Сиритат Чантара. Не успевает Кирихара удивиться (и позавидовать) тому, что здесь, по сравнению с местом их нынешнего дислоцирования, довольно прилично, как они подъезжают к самому неприличному из всех этих приличных домов.

Ява — самый населенный остров в мире, и это чувствуется. Районы тут низкие, двухэтажные; дома липнут друг к другу. Маленькие улочки, крохотные парковки, щербатые крыши, отсутствие территории на участке — только дом.

Почти перекрыв машиной проезжую часть, они прижимают ее к забору, выходят и направляются к крохотному дому. По последней информации, Чантара перебрался сюда после того, как его квартиру в многоэтажке разнесло трио Картель — Церковь — Боргес и Ко.

Открывает им сам Чантара. Открывает и не глядя что-то болтает на индонезийском, оглядываясь внутрь дома. Потом замечает их, и по его лицу видно, что открыть он должен был кому-то другому.

— А вы кто такие? — хмыкает он, без опаски распахивая дверь и упирая руку в бок. По-английски он говорит откровенно паршиво: Кирихара с трудом угадывает слова.

— Обслуживание номеров, — бурчит он себе под нос, в то время как Эйс спрашивает:

— Ты Сиритат Чантара?

Вместо того чтобы спросить: «Да, а ты кто?», сказать: «Нет, понятия не имею, где он» или «Пошли вон из моего дома», Чантара говорит:

— Угу, кстати, у вас какое-нибудь нормальное курево есть с собой? И зовите меня Чопинг, эй.

Кирихара хмыкает: поведение вполне соответствует заявленным условиям, то есть внешности. Одеваться так, как Сиритат Чантара, и выглядеть так, как Сиритат Чантара, надо или уметь, или хотеть, или полжизни гуглить «как одеваться в стиле лакшери при минимальных затратах». Крашеные и выбритые непонятно каким образом волосы, аляповатые татуировки (Кирихара еще по фотографиям в досье помнит голую девицу с разведенными ногами на лопатке), леопардовый бархатный пиджак (на улице плюс тридцать четыре), шелковая рубашка с мелкой вышивкой, толстая золотая цепь в стиле Снуп Догга на шее — и завершают весь этот модный террористический ансамбль крокодиловые ботинки.

Позади него в доме гремит музыка, в которой Кирихара категорически отказывается узнавать Ариану Гранде.

— Ладно, не стойте на пороге, заваливайтесь!

И они заваливаются.

— Это Пепо, — машет рукой Чопинг на парня, сидящего на матрасе в обнимку с кальяном. Тот в одних трусах смотрит какой-то фильм — на полу стоит огромная плазма, — лежа головой на здоровом плюшевом медведе, как на подушке, и салютует им трубкой. — Не стесняйтесь его, парни. Он в хлам.

За атмосферу — пять. За декор — ноль.

Притон, а не дом, с внезапной пуританской строгостью решает Кирихара, обходя кучу грязных вещей, из которой выглядывает гриф электрогитары. Стены увешаны постерами, обоев нет, из мебели — матрас и длинный комод, из ящиков которого торчат провода и всякий мусор. Мусор тут вообще везде: чипсы, рассыпанные по полу, хрустящие пакеты, жеваные журналы, диски с порно, травка на перевернутой клавиатуре «Эппл».

«И это, — думает Кирихара, — мне еще наша дыра не нравится».

— Так кто вы, ребята? — легкомысленно спрашивает Чопинг. — И чего вам надо-то? Если за травой — это в соседний дом.

Отлично. Теперь он еще и за наркоманов их принял.

Кирихара что, похож на человека, который будет находиться здесь добровольно?

— Не, мы не по этому делу, — с той же интонацией отвечает ему Эйс, пытаясь сойти за своего. — У нас так, просто вопрос.

— Что-то вы не похожи на тех, кто просто приходит с вопросами. — Чопинг отпивает из горлышка бутылки с содранной этикеткой.

— А на кого похожи? — продолжает Эйс, разглядывая коллекцию сомнительного вида леденцов на комоде.

— Ну, вы не из Церкви, — чешет подбородок Чопинг. — У них там Салим всем заправляет, когда надо кому-то морды бить. Святой отец размером с огурец…

Его обдолбанный дружок ржет над этой шуткой так, будто бы ничего смешнее в жизни не слышал. Кирихара брезгливо морщится.