Правильное решение (СИ)

Он закричал, и десятки голосов подхватили его крик - захлебывающимися предсмертными стонами, воплями отчаяния и яростным боевым кличем.

Оби-Вана никогда прежде не посещали видения, и не было у него к предвидению такого дара, как у Энакина. Картины грядущего расплывались, выглядели смазанными и неясными, словно завеса будущего приподнималась перед ним с неохотой. Но один образ был удивительно четким.

Именно он стоял у Оби-Вана перед глазами, когда сознание вернулось к нему.

- Энакин... - прошептал магистр, не веря. Ладонь, которой он оперся на стену, дрожала и кровоточила там, где шершавый металл ободрал кожу. - Нет. Нет...

Это не могло быть правдой. Вот только Оби-Ван знал, что Сила не лжет никогда.

Сбиваясь с шага и тяжело дыша, он поспешил вперед - туда, где лежала кратчайшая дорога к Храму.

К Храму, павшему или обреченному пасть под натиском клонов и его названного брата. К Храму, по каменным плитам которого - возможно, прямо сейчас, - уверенной поступью победителя шел Дарт Сидиус.

* * *

Несмотря на стоящий вокруг шум, зычный, усиленный микрофонами голос Винду был хорошо слышен на противоположной платформе. Они располагались так близко, что Арманд без труда мог различить хищный оскал на лице самозваного главы Ордена и потусторонний огонь, полыхнувший в его глазах.

Выглядело и впрямь устрашающе. Вот только проведя столько лет на службе у Палпатина, столько лет ходя по лезвию ножа и играя по высочайшим ставкам, начинаешь относиться к страху как к неотъемлемой части работы.

Арманд усмехнулся ему в лицо. И ответил совершенно спокойно:

- Что ж, попытайтесь привести приговор в исполнение.

С холодной улыбкой он наблюдал, как со всех сторон зала на магистра обрушивается шквал бластерного огня, вынуждая того прервать горделивые речи и заметаться из стороны в сторону, с бешеной скоростью отражая выстрелы световым мечом.

Арманд знал, какой опасности подвергает себя, стоя почти без защиты перед одним из сильнейших джедаев галактики. Винду мог оборвать его жизнь движением руки... но очень нелегко усилием воли обернуть Силу в смертоносное оружие, когда полтора десятка отменных стрелков норовят превратить тебя в оплавленное решето.

До сих пор Винду держался превосходно, но Арманда это не беспокоило. Если потребуется, он натравит на него каждого бойца в этом зале. Рано или поздно магистр допустит ошибку и издохнет, как бешеный зверь. Коим и являлся.

Полюбовавшись немного зрелищем, Арманд перевел взгляд на погруженную в хаос Сенатскую арену. И пусть человек неподготовленный увидел бы внизу лишь мечущуюся в панике толпу, директор не без удовольствия отметил слаженную и четкую работу своих людей.

Точно по плану сенатские гвардейцы перекрывали один выход за другим, оставив свободными лишь два - для эвакуации послушных сенаторов, заслуживших сегодня право на свободу и безбедную жизнь. Впрочем, и мятежникам не слишком старательно препятствовали: разбежавшихся крыс из Делегации ССБ без труда выловит по одиночке, в рабочем порядке. Что до лидеров бунта... Арманд только и мог пожелать им счастливого пути и плодотворного сотрудничества с руководством Конфедерации. Ничто так не парализует работу организации, как лишние политики в ее руководстве.

Мейс Винду был единственным из них, кто представлял реальную угрозу. А значит - единственным, кому надлежало погибнуть сегодня.

"Интересно, успеет ли он осознать, что капкан с самого начала ставился именно на него?"

* * *

Совсем недавно Энакин жаждал услышать, как за ним захлопнутся ворота Храма. Ныне на их месте зияла уродливая дыра, щерилась ему в спину оплавленным металлом. Шаги клонов выбивали тяжелый, грозный ритм по каменным плитам террасы: бойцы Пятьсот первого легиона выстраивались вокруг павшей твердыни джедаев в оцепление - работая споро, четко и хладнокровно, будто выполняли рутинный захват сепаратисткой базы.

Джедаи еще сопротивлялись: загнанные в угол, задавленные числом и огневой мощью, они стояли насмерть - за себя и товарищей, за свой дом и за все, что он для них олицетворял. Все напрасно, конечно: Энакин чувствовал, как Силу будоражит одна смерть за другой. Та ликовала, упивалась кровью, точно ненасытное чудовище, и приглашала разделить с ней это жуткое пиршество. Вот только он уже был сыт по горло. Кончилась эйфория битвы, растворилась - и теперь Энакин не испытывал ничего, кроме отвращения. И, пожалуй, слабого облегчения от того, что ему не пришлось самому браться за эту мерзкую, мясницкую работу - добивать обреченных.

С этим клоны прекрасно справятся и без его участия.

Энакин сделал глубокий вдох и чуть не закашлялся: витавший в воздухе дым драл горло и забивал легкие. В носу все еще стоял тошнотворный запах горелой плоти, и юноша не был уверен, что сумел бы избавиться от него даже на вершине Манарайского пика.