Правильное решение (СИ)

И вновь редкие и разрозненные негодующие выкрики потонули в громе оваций. Сенаторы рукоплескали, наблюдая, как бойцы ССБ заламывают руки их коллегам и выволакивают тех из лож - кого почти деликатно выводя под локти, а кого вышвыривая взашей, будто вышибалы - пьяниц из кантины. У Мон перехватило дыхание от гнева: даже сейчас она не могла поверить, что с теми, кто еще вчера представлял высшую власть в Республике, можно обращаться как с уличным отребьем.

"И они проглотят это, - подумала она с отвращением. - Будут улыбаться, хлопать в ладоши и голосовать "за", даже если от них потребуют кланяться в ноги каждому из канцлерской свиты и целовать пол, по которому ступал Палпатин. Все сделают, лишь бы не оказаться следующими в списке изменников".

Голоса из-за двери становились все громче и злее: даже в поднявшемся гаме Мон явственно различала слова "последнее предупреждение", "применим силу" и "уполномочены стрелять на поражение". Запястье, крепко сжатое в ладони рыцаря-джедая, уже начинало неметь; с минуты на минуту Сенат грозил погрузиться в хаос... а чандриллианка все не могла оторвать глаз от происходящего в зале. От Мейса Винду, гордо вскинувшего голову и расправившего плечи, с презрением смотревшего в лицо врагу. От магистра веяло такой мощью и спокойствием, что Мон, глядя на него, сама преисполнялась смелостью и уверенностью в победе.

- В том, что вы называете Республикой, - прогрохотал его голос, - не осталось места правосудию. Никто здесь не имеет права судить меня и тех немногих храбрецов, что осмелились восстать против преступного режима, выстроенного ситхом. Палпатин ответит за свои преступления, как ответят и все его приспешники. Это окончательное решение Ордена.

- В таком случае, - прошипел Айсард, и холодом повеяло от его слов, - вы не оставляете нам выбора, магистр.

- Как и вы мне, директор.

Следующие мгновения пронеслись для Мон спутанным клубком картинок, звуков и чувств. Все вместе навалилось на нее: жужжание выстрелов и гул световых мечей, вой сирены, истошные вопли ужаса, сотрясшие Сенат до основания, дикая боль в руке и крик "сейчас!" над самым ухом. Голова закружилась; объятый безумием зал размылся в неясное пятно. Чандриллианка не понимала, куда бежит: следовала, спотыкаясь, за своим проводником и защитником из Ордена, отчаянно цепляясь за его руку. В голове засел панический страх выпустить его ладонь и затеряться среди мятущихся в панике людей и нелюдей. Женщина не обратила внимания, что путь из ее ложи был устлан мертвыми телами - сраженных световым мечом бойцов Айсарда и чандриллианских гвардейцев, погибших от их рук чуть раньше, - лишь вскрикнула испуганно, споткнувшись о чей-то торс. Кто-то подхватил ее и неласково вздернул на ноги - не до любезностей сейчас было.

Они бросились вперед, куда-то к техническим помещениям. Хоть Мон и помнила план побега от и до, сейчас она не то что верное направление - собственное местонахождение определить бы не сумела. Куда бы женщина ни посмотрела, видела она лишь одно: как джедаи - один впереди нее, другой по правую руку, чуть позади, - прорубают себе и ей путь через сенатских гвардейцев, суматошно отражают клинками выстрелы, расталкивают локтями и Силой взбесившуюся толпу. Мон с трудом заставляла себя держать глаза открытыми: хотелось зажмуриться и зажать руками уши, только бы отгородиться от этого кошмара. Вдохнуть получалось едва ли раз через два, и грудь жгло огнем от нехватки воздуха.

Сейчас Мон не думала о том, что магистр Винду не дал ей возможности выступить с обличением Палпатина - документально подтвержденным и заставившим бы призадуматься очень и очень многих. Не думала она и о сотнях сенаторов, ее товарищах по Делегации, которых единогласным решением Комитета было решено предоставить их собственной судьбе - а говоря проще, бросить на милость врага. Ни для единой мысли в голове не осталось места - все вытеснили адский шум, пульсация крови в висках и первобытный страх, крепко замешанный на адреналине.

Не останавливаться. Не отпускать спасительной ладони. Не упасть. Выжить. Вот и все, что волновало Мон в данный момент.

* * *

Наверное, так и должен рушиться мир - под оглушительный рев Силы, впитавший в себя отчаяние и гнев, боль и злое торжество, ужас и восторг. Какофония, воцарившаяся в Сенате, казалась в нем не более чем еще одной нотой, и отнюдь не самой громкой.