Правильный пахан

Засоркина на некоторое время отвлекли неожиданно громкие крики справа. Крики эти заинтриговали не только его – головы ближайших соседей сразу же повернулись в ту же сторону. Все три бармена моментом переключили свое внимание на неожиданный инцидент. Один из них что-то шепнул на ухо другому, и тот заспешил к подсобке. В зале неожиданно стало значительно тише и отчетливо слышался голос возмущавшегося толстяка:

– Откуда туз взялся?! Вы что, меня за фраера держите?!

Толстяк был изрядно пьян. На его красном лице застыла детская обида. За столиком с ним сидели двое парней лет под тридцать. После реплики здоровяка мужчины тот, что сидел напротив, привычно стрельнув глазами по сторонам, зло зашипел на толстяка, приблизив свое лицо вплотную к нему:

– Ты что, мне грозишь?! Да я таких, как ты, пачками давлю!

Но и краснорожий толстяк в долгу не остался:

– Знаешь, что мы с такими, как вы, в Сургуте делаем?!

Третий участник застолья, тревожным взглядом встретив приближающегося вышибалу, дернул за рукав своего приятеля.

Они перекинулись быстрыми понимающими взглядами, разом поднялись и теперь уже на пару принялись что-то негромко доказывать раскрасневшемуся нефтянику.

– Леха! – звучно позвал тот. – Нам выйти предлагают!

Сидевший за соседним столиком Леха, с виду гораздо более трезвый, чем его приятель, с видимым сожалением поднялся. В его взгляде сквозила откровенная досада. Молодая женщина, с которой он любезничал, проводила его откровенно разочарованным взглядом.

Вышибала бросил только одну короткую фразу, неслышимую во внезапно усилившемся гуле. Да это и не нужно было, Лев Валентинович, как и все остальные, понял ее смысл и так.

Четверка, как и следовало ожидать, быстро покинула заведение.

Засоркин, как и все прочие, сразу же потерял интерес к произошедшему. Он уже знал, чем закончится это дело – каталы все равно отожмут у фраеров все бабки.

Взгляд его невольно опять перекочевал влево. К двум друзьям уже успела вернуться проститутка, клеившаяся до этого к московскому бизнесмену, в компании с худосочной шмарой примерно ее возраста. Дамы старались теснее жаться к клиентам, мужики отвечали им тем же, лапая вовсю.

Сделав добрый глоток пива из своего бокала, Засоркин неожиданно подумал: «Еще сто лет пройдет, а тут ничего не изменится! Даже шалавы, по-моему, все те же останутся!»

Неожиданно кто-то тронул его за рукав, и Лев Валентинович быстро обернулся. На лице его появилась приветливая улыбка:

– Присаживайся.

– Ну и гадючник. – Состроив недовольную гримаску, Марго достала из сумочки сигареты и положила пачку на стол.

– Как я тебе говорил, надежнее всего спрятана та вещь, которая лежит на самом виду, – повторил Засоркин фразу, сказанную накануне по телефону.

– Слушай, сколько лет прошло, а здесь так ничего и не изменилось! – прикуривая, произнесла блондинка.

На это замечание Лев Валентинович весело рассмеялся. Поймав недоуменный взгляд Марго, объяснил:

– Представляешь: я за секунду до твоего прихода подумал абсолютно то же самое!

– Мы всегда хорошо понимали друг друга, – нежно промурлыкала женщина, касаясь руки московского бизнесмена.

– Это потом, – положил он свою ладонь поверх ее. – Сначала давай-ка поговорим о делах.

* * *

Отец Тимофей находился дома. С хмурым выражением на лице он метался по своей комнате, явно что-то разыскивая. Какие-то бумаги валялись на полу, но настоятель храма не обращал на них никакого внимания. Наоборот, он снял с полки несколько книг и быстро перелистал их. Затем, для уверенности, взял каждую за переплет и потряс над столом. Не добившись таким образом никакого результата, батюшка полез в мебельную стенку. Открыв бар, принялся копаться там. Обвел уставшим взглядом комнату и задумался. Неожиданно прервав мыслительный процесс, батюшка быстрым шагом направился к комнате, которую занимал племянник.

Он вошел и изучающим взглядом окинул помещение. Задумался на несколько секунд, затем энергично продолжил поиск. Тщательно обследовав письменный стол, Тимофей Петрович снова принялся просматривать книги. На полке их было всего несколько штук, так что много времени обследование не заняло. Остальное место было отведено под видеокассеты. Батюшка на секунду вновь задумался, затем все же принялся за осмотр кассет. Из крайнего футляра он извлек кассету, заглянул в подкассетник и вставил ее обратно.

Со следующего подкассетника на него лукаво глядела сексапильная девица, распахнувшая рубашку и призывно показывающая всему свету соблазнительную грудь.

– Бесовские штучки, – пробормотал священник и торопливо водрузил кассету на место.