Правило двух минут

Откинувшись на кушетке, Холмен наблюдал за тем, как они просматривают счета. Миссис Марченко звонила редко и в основном одним и тем же людям: своему домовладельцу, врачам, парочке престарелых подруг, младшему брату в Кливленд и сыну. Всякий раз, когда Поллард находила номер, который миссис Марченко не могла вспомнить, она набирала его на своем сотовом, но первые два оказались номерами монтеров, а третий принадлежал компании «Домино». Миссис Марченко нахмурилась, когда Поллард дошла до «Домино».

— Я никогда не заказывала пиццу. Это, наверное, Антон.

Звонок в «Домино» был пятимесячной давности. Следующий номер в списке миссис Марченко тоже сначала не могла узнать, но потом кивнула.

— Это, должно быть, номер Элли. Теперь я вспомнила про пиццу. Я сказала Антону, что у нее противный вкус. Когда посыльный принес ее, Антон передал мне трубку, а сам пошел открывать.

Поллард улыбнулась Холмену.

— Тогда вперед. Посмотрим, кто ответит.

Поллард набрала номер, и Холмен увидел, как улыбка исчезла с ее губ. Она убрала телефон.

— Обслуживание абонента приостановлено.

— Это плохо? — спросила миссис Марченко.

— Может, и нет. Я совершенно уверена, что мы сможем разыскать ее по этому номеру.

Поллард переписала телефон в записную книжку вместе со временем, датой и продолжительностью разговора, затем просмотрела остальные счета, но этот номер попался ей лишь однажды, и датирован он был тремя неделями раньше первого звонка.

Поллард вскользь посмотрела на Холмена и улыбнулась миссис Марченко.

— Думаю, мы и так злоупотребили вашим временем. Спасибо большое.

На лице миссис Марченко появились явные признаки разочарования.

— Вы не хотите поговорить о вентиляторе и о том, как они лгали мне?

Поллард встала, и Холмен поднялся вслед за ней.

— Я думаю, нам достаточно. Посмотрим, что скажет Элли, и вернемся к вам. Пойдемте, Холмен.

Миссис Марченко заковыляла вслед за ними к дверям.

— Они не должны были убивать моего мальчика. Я не верю ничему из того, что они говорят. Вы вставите это в вашу статью?

— До свидания и еще раз спасибо.

Поллард пошла к машине, но Холмен замешкался. Ему было неловко просто так взять и уйти.

— Антон хотел сдаться, — сказала миссис Марченко. — Напишите о том, как они убили моего сына.

Поллард призывно махала рукой, но перед Холменом стояла старушка с жалобными глазами, думавшая, что ей помогут, а ее собирались оставить ни с чем. Холмен почувствовал, что ему стыдно. Он посмотрел на сломанный вентилятор.

— Вы не пробовали починить его?

— А как я его починю? Антон умер. Как я могу починить его, пока не выиграю процесс и не получу деньги?

Поллард просигналила. Холмен кинул на нее беглый взгляд и обернулся к миссис Марченко.

— Дайте взглянуть.

Холмен вернулся в дом и осмотрел вентилятор. Защитный кожух крепился к мотору сзади маленьким болтом, но тот был сломан. Возможно, он раскололся, когда копы опрокинули вентилятор. Головка болта отлетела, а сам он застрял в отверстии. Надо высверлить ее и заменить, но проще купить новый вентилятор.

— Я не смогу починить его, миссис Марченко. Мне очень жаль.

— То, что они сделали с Антоном, бесчеловечно. Я буду преследовать их по закону.

Снова раздался гудок.

Холмен вернулся к двери и увидел, что Поллард машет ему, но не мог тронуться с места. Перед ним была женщина, сын которой ограбил тринадцать банков, убил троих человек и четверых ранил. Ее мальчик, который модифицировал полуавтоматические винтовки, вырядился как сумасшедший и затеял перестрелку с полицией, но она стояла перед Холменом, готовая защищать сына до последнего.

— Он был хорошим сыном? — спросил Холмен.

— Он приходил, и мы смотрели телевизор.

— Тогда это все, что вам нужно знать. В этом ваша опора.

И Холмен оставил ее, чтобы присоединиться к Поллард.

30

Когда Холмен захлопнул дверцу, Поллард втопила педаль газа, и они понеслись обратно к Юнион-стейшн.

— Что вы там делали? Зачем пошли обратно?

— Посмотреть, не могу ли починить вентилятор.

— У нас есть дела поважнее, а вы тратите время на всякую ерунду?

— Эта женщина думает, что мы ей помогаем. По-моему, было бы неправильно просто уйти.

Холмен чувствовал себя так скверно, что даже не заметил, как Поллард примолкла. Когда же он посмотрел на нее, то увидел, что губы ее вытянулись в узкую ниточку, а между бровей залегла вертикальная морщина.

— В чем дело? — спросил он.

— Может, на вас и снизошло озарение, но лично я не получила особого удовольствия. Мне не нравится врать бедной женщине, потерявшей сына, и шнырять повсюду, выдавая себя за кого-то другого. Такие вещи давались мне легче, когда я служила в «Фибе», но я там больше не работаю, такие дела. И мне не нужно, чтобы меня смешивали с грязью.

Холмен уставился на нее. Большую часть ночи он сокрушался, что втянул Поллард в это дело, а теперь чувствовал себя просто идиотом.

— Простите. Я не думал, что все так обернется.

— Проехали. Знаю, что не думали.

Она явно находилась сейчас в дурном настроении, и Холмен не знал, что сказать. Чем больше он думал о том, сколько Поллард делает для него, тем большим дураком себя ощущал.

— Простите.