Правило правой руки (сборник)

Не вылетели. И я продолжил свой эксперимент. Вначале я несколько ночей рассказывал им о своих прежних жизнях, потом нашлись такие, которые последовали моему примеру, правда, таких было немного. Зато слушали их очень внимательно, а поле в лаборатории стало таким густым и завихрённым, что я уже почти не сомневался в успехе. И, чтобы не потерять нужную настройку, я ещё несколько ночей распалял их рассуждениями о том, что не так уж и плохо нам тогда жилось, кода у нас были тела, а теперь у нас не жизнь, а тюрьма, какой-то сумасшедший гад держит нас в стеклянных банках и делает с нами что хочет, или, проще сказать, издевается. Так это, братья, или нет? Они согласились, что так. Тогда я предложил: а давайте его убьём! И это, продолжал я, сделать очень просто: как только он завтра сюда войдёт, мы дружно, все вместе, войдём в негативный резонанс, поле сгустится до такой степени, что его мозг не выдержит, взорвётся – и он сдохнет.

Это моё предложение было, в основном, встречено с одобрением, но некоторые стали сомневаться, возможно ли такое, есть ли у него мозг, а вдруг это не живой организм, а всего-навсего обыкновенный робот или киборг, тогда что? Тогда, ответил я, нам будет ещё проще с ним справиться, потому что мы живые, саморазвивающиеся особи, а он – пластиковая склянка на жидких кристаллах. Ну так что, братья, будем пробовать?

– Будем! – почти единогласно ответили мне.

А те, которые не ответили, они не высказались и против, когда я у них об это спрашивал, и это меня удовлетворило. Я ещё раз повторил своё предложение, сказал, что сам подам команду – и тогда мы все одновременно включим все свои эмоции на максимум.

– И у него снесёт башку! – закричал я.

После чего мы, в целях тренировки, дважды входили в эмоциональный четверть-резонанс, и оба раза получилось весьма убедительно. На этом я объявил отбой.

Ну а когда в лаборатории открылись окна и стало светло, я объявил готовность номер один. Эмоции упали до нуля, в помещении стало пугающе тихо.

И вот, наконец, открылась дверь, вошёл гад, я выкрикнул «Начали!» – и включил все свои эмоции на полную мощность. Включил и мой сосед, тоже Эй-би, но с другим номером, включил весь наш отсек, включили в других отсеках…

Но не все! Однако и сделанного нами было вполне достаточно для того, чтобы гад схватился за голову и свалился на пол. Его корчило, он извивался и что-то кричал…

Вернее, не что-то, а команды. Включились софиты и ослепили нас всех. Зарокотала вытяжная вентиляция, врубился головной (в смысле, главный) магнит – и его поле без особого труда перекрыло наше общее поле, и начало его глушить и разделять на куски. В лаборатории поднялась паника, наши начали поспешно отключаться, а потом и более того – перешли на реверсный режим…

И я, и ещё немногие из тех, кто ещё продолжал сопротивляться, теперь были окончательно подавлены – и замолчали. Гад медленно поднялся с пола, поправил на себе халат и осмотрелся. В лаборатории было совершенно тихо; никаких сигналов – ни наших, ни его, – запеленговать уже не удавалось. Гад усмехнулся и сказал:

– Вот так-то, сморчки.

Мы молчали. В этот момент мы, наверное, и в самом деле очень сильно походили на сморщенные, мозгоподобные полуядовитые грибы сморчки. А гад смотрелся героем. Ещё бы!

Но ему этого показалось мало, он начал расхаживать по лаборатории и внимательно рассматривать нас – по одному, индивидуально. Вначале я не понимал, что он затеял, а потом услышал слабый, едва различимый сигнал. Затем этот сигнал стал усиливаться, так как он, как я понял, исходил от гада, который, осматривая нас сектор за сектором, неуклонно приближался ко мне. Я попытался переключиться на демонстрационно-тестовый режим, но у меня ничего не получилось, на моём мониторе едва подёргивалась однообразная кривая.

И вдруг монитор погас. Гад стоял прямо напротив меня. Глаза у него весело поблёскивали, губы скривились в насмешливой ухмылке. Гад молчал. Потом подмигнул и сказал:

– А я сразу догадался, что зачинщик – ты. Ну что ж, я тебя предупреждал!

С этими словами он взял мою банку – вместе со мной, конечно – отнёс её в самый дальний угол лаборатории, на отдельно стоящий стол, и там спрятал в герметичный ящик. Я очутился в полной темноте и в абсолютной тишине. Затем я почувствовал, как начала подниматься температура внутри ящика, затем скачкообразно повысилась напряжённость магнитного поля, затем произошло что-то ещё, чему я не знаю названия – и я перестал осознавать себя. Я только чувствовал жуткую боль.

Сколько так продолжалось, я не знаю. Затем крышка ящика открылась, и я увидел над собой гада. Гад внимательно смотрел на меня. Я не подавал никаких признаков жизни. Гад обеспокоенно откашлялся, сунул руку в ящик – и я испуганно отпрянул в сторону. Да-да! Я научился двигаться! Я плыл – правильнее, хаотично передвигался – как медуза, нет, даже скорее как скат, оба моих полушария попеременно то поднимались, то опускались, как вёсла – и я плыл. Я, чёрт побери, снова был как гребец на планетарной мельнице, я вновь обрёл тело, я…

– О! – радостно воскликнул гад. – О!