Правитель

— Ладно. — Я прочистила горло и позволила своим мыслям выплеснуться наружу. — Ты говоришь, что не хочешь, чтобы мы видели в вас монстров, но проблема в том, что для нас ваше поведение, ваша культура и ваши ценности — это поведение монстров.

Хан прищурил оба глаза и наклонился вперед, произнося каждое слово медленно и жестко:

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Вы убиваете ради удовольствия, — сказала я и посмотрела на голову оленя, висящую на стене недалеко от меня.

— О, да ладно, это все равно что сказать, что все наши предки были монстрами. Охота на животных не делает нас монстрами, и ты чертовски хорошо это знаешь.

— Вы относитесь к женщинам как к объектам, которыми нужно владеть и контролировать, — спокойно заявила я.

— Мы защищаем наших женщин, — возразил он. — Мы чтим их.

— Правда? — бросила я ему вызов. — Если бы одна из женщин, родившихся здесь, решила остаться незамужней и продолжить карьеру, смогла бы она?

Его челюсть сжалась.

— Нет.

— Я так и думала, — сказала я и откинулась назад. — Итак, позволь мне спросить тебя вот о чем. Как бы тебе понравилось, если бы я сказала тебе, на какой женщине жениться и что твоей единственной целью в жизни было заняться с ней сексом и сделать так, чтобы она забеременела?

Хан нахмурился.

— Забудь о власти или о том, что тебя уважают за то, что у тебя между ушей. Все, что от тебя требуется, — это чтобы ты размножался.

Он фыркнул на меня.

— Нашим женщинам предоставлен выбор. Мы же не диктуем им, за кого выходить замуж. У них есть пять кандидатов на выбор, — сказал мне Хан педантичным тоном.

— Тогда я отплачу тебе тем же в нашем маленьком мысленном эксперименте. Ты можешь выбрать одну из пяти женщин, чтобы она контролировала тебя и доминировала над тобой. И вот тебе бонус. Если тебе не хочется заниматься с ней сексом, она все равно будет требовать этого.

Хан

— И одна из этих пяти женщин — ты? — спросил я, не желая, чтобы она достала меня своим глупым мысленным экспериментом.

Перл моргнула.

— Что?

— В этом мысленном эксперименте. Могу ли я взять тебя в жены и постоянно делать беременной? — я ухмыльнулся. — Потому что, если я могу, это звучит не так уж плохо. Ты не совсем в моем вкусе, но если бы мы выключили свет, я, вероятно, смог бы с этим справиться.

Я игрался с ней и наслаждался тем, как приоткрылся ее прелестный ротик. Перл была прекрасна, и она должна была это знать, но мой резкий ответ вызвал у меня такой же порыв, какой бывает, когда говоришь сопернику — шах и мат.

Грудь Перл вздымалась, как будто она только сейчас вспомнила, что нужно дышать.

— Нет, ты не можешь выбрать меня, — твердо сказала она. — Но что ты можешь сделать, так это сосредоточиться на будущем своего народа вместо того, чтобы играть в игры разума.

— Эй. — Я вскинул руки. — Это ты говоришь о мысленных экспериментах, не я.

— Означает ли это, что ты против идеи инклюзивного эксперимента с детьми? — спросила она.

— Нет.

— Нет?

— Я имею в виду, это зависит… — я размышлял вслух: — Где бы это было, кто бы преподавал, как бы мы согласовали учебный план? И каким будет следующий шаг, когда они закончат школу?

— Что ж, в конечном счете дети должны помочь преодолеть культурные различия между Родиной и Северными землями, — подчеркнула она. — Это всего лишь идея, но если мы начнем с малого, то в дальнейшем могут произойти большие вещи.

— Как мужчины в Совете, — повторил я, прекрасно понимая, что Перл практически проигнорировала меня, когда я впервые заговорил об этом.

На этот раз она посмотрела прямо на меня.

— Я говорю о маленьких шагах. Мужчины Севера в Совете будут рассматриваться как падение в пропасть.

— Хм, — проворчал я. — Это мы еще посмотрим.

Перл выгнула бровь, но ничего не сказала.

— Хорошо, я подумаю об этом, но это должно быть здесь, в Северных Землях. Я ни за что не позволю никому из моих мальчиков жить на Родине, если только вы не готовы позволить мне свободно путешествовать туда, чтобы убедиться, что мои мальчики по-прежнему воспитываются как настоящие мужчины?

Она заерзала на своем месте.

— Я просила тебя перестать говорить «настоящие мужчины».

Мне нравилось, что я проникал ей под кожу; для нее поднять эту тему было все равно что мед для медведя. Она хотела, чтобы наши народы объединились. Одна эта мысль заставила меня самодовольно улыбнуться, потому что я тоже этого хотел. Со мной как с правителем, конечно, но сейчас эти детали были не важны. Если бы она была готова дать нам целый класс девочек для формирования и влияния, я бы согласился. Пусть они растут вместе с нашими мальчиками и влюбляются друг в друга. Ах, мысль о подростковой беременности и рождении детей естественным образом заставила мою кровь течь быстрее.

— Я думаю, что твоя идея об этой школе не отпускает меня. О какой возрастной группе ты думала? — спросил я.

— О, от самых маленьких детей, насколько это возможно. Думаю, что это необходимо, если мы хотим добиться наилучшего результата.

— Нет, — возразил я. — Ты чертовски хорошо знаешь, что ни одна мать не позволит своим малышам жить здесь. Они должны быть старше, как подростки.