Правитель Аляски

   — Вот именно, предупреждал не верить Папаа и браться за оружие. В конце концов шпионы Шеффера выследили меня и выдали доктору. Должен сказать, что в ярости этот человек не знает пощады. Он меня арестовал, заключил под стражу на паршивой шхуне «Кадьяк», той самой, которая, как вы говорили, чуть не пошла на дно в Гонолулу. Но я и там нашёл способ вести свою борьбу с Папаа. Меня почти каждый день тайно навещали верные мне канаки, мужчины и женщины. Скажу, господа, не таясь: у канаков я был популярен. Меня уважали, любили, мне сочувствовали, особенно часто — ха-ха! — женщины. И я тоже отвечал им любовью. Но это — ха-ха-ха! — уже другая история. Словом, когда канаки дозрели и готовы были взяться за оружие, я, чтобы возглавить восстание, ловко обманул русских и сумел броситься за борт. Канаки уже ждали меня и подобрали на своей лодке. Всё остальное решилось в считанные дни. Король Каумуалии назначил меня своим главным советником, и я ему сразу сказал: гоните этого кауку в три шеи! В двадцать четыре часа! Вот так, господа, благодаря Биллу Водсворту и кончилась вся их афера. И забудьте всё, что вам наболтали в Гонолулу. Как они могли справиться с русскими? Однажды они попробовали сунуться сюда и сорвать русский флаг, но у них ничего не вышло. Сейчас, когда дело сделано, каждый готов выставить себя героем. А тот, кто всё это устроил, мало кому известен. Он здесь, господа, перед вами, пьёт с вами виски и тоскует о своей далёкой родине. Налейте, Исайя, ещё по одной и можете предложить свой тост, теперь ваша очередь.

   — Позвольте, дорогой друг, предложить тост за вас, — с лёгкой иронией сказал Льюис. — Когда-нибудь вам поставят памятник на острове Кауаи. Будьте здоровы, наш дорогой друг и соотечественник!

Доктор Шеффер чертыхнулся в своей каюте.

   — Спасибо, господа, я, право, тронут. Так приятно, когда тебе отдают должное. Но скажу, друзья, начистоту: не хочу я быть каменным истуканом. И не верю я ни в какое там бессмертие души. Мне бы пожить на этом свете ещё пару десятков лет так же весело, как я жил последний год. Скажу вам откровенно, господа, нежнее женщин, чем сандвичанки, я не встречал. Вы даже представить себе не можете, как умеют они приласкать мужчину. Если вы не торопитесь и готовы простоять здесь пару суток, я могу свести вас здесь кое с кем. Клянусь Богородицей, вы не пожалеете!

   — Мы торопимся, — суховато отреагировал Льюис.

   — Вы торопитесь от своего счастья? — весело сказал Водсворт. — Ну и, честное слово, дураки! Уж если я, Билл Водсворт, говорю вам: задержитесь, не пожалеете, так лучше послушайте меня. Потом как-нибудь вспомните, да будет поздно. Король Каумуалии не хочет меня отпускать. За мои заслуги он подарил мне землю близ реки Ханапепе, ту самую долину, которая раньше принадлежала Шефферу...

Доктор Шеффер скорчился в своей каюте в бессильных муках обобранного до нитки нищего.

   — Вообразите, господа, — как ни в чём не бывало продолжал уже изрядно пьяный Водсворт, — этот каука так торопился покинуть остров, что от страха забыл забрать некоторых людей, тех самых, кого он оставил работать на себя в подаренной ему долине, — двух алеутов и нескольких русских. Да ещё, говорят, на острове Льхуа осталось несколько человек, которых послали туда выпасать скот. Но Каумуалии не злопамятен. Он сказал, что не надо их трогать. Они ни в чём не виноваты. Они лишь выполняли приказ доктора. Скажу вам по дружбе, господа, я и сам пока никуда не стремлюсь отсюда. Мне здесь нравится. У меня здесь есть несколько подружек, которые относятся ко мне так, словно я бог. А что ещё нужно мужчине? Но я заболтался с вами, господа, мне пора на берег. И послушайте моего совета: не торопитесь уходить отсюда. Здесь, в Ваимеа, вам каждый скажет, где найти капитана Водсворта. Приятно было поболтать с соотечественниками.

Несмотря на совет Водсворта, Льюис не стал задерживаться на Кауаи. Приобретя продукты, он на следующий день отправился в дальнейший путь. Доктор Шеффер почёл за лучшее промолчать о том, что он слышал из своей каюты всю эту пьяную болтовню Водсворта. Если ему суждено вернуться на Сандвичевы с вооружённым подкреплением, он очень хотел бы ещё раз встретить на Кауаи этого жалкого хвастуна, чтобы за всё рассчитаться с ним.

Гонолулу, борт «Рюрика»,

октябрь 1817 года

Корабль русского мореплавателя Отто Евстафьевича Коцебу вновь бросил якорь в гавани Гонолулу.