Правитель Аляски

   — То-то и оно, что стряслось, — возбуждённо продолжал Хлебников. — Аль не слышали? Вчерась двое рабочих пошли из крепости на край леса дровишек на зиму нарубить да не вернулись. Сегодня поутру спохватились их и послали команду вооружённую поискать пропавших. Нашли бездыханных, у мыска, близ западного берега залива, со многими следами ножевых ран. По всем признакам, столкнулись они там с колошами, от рук коих и смерть приняли. И надо же быть такому совпадению, что и я вечером близ того мыска гулял, радуясь наступлению тепла. И вдруг что-то меня остановило, и внутренний голос сказал: «Стой, Кирилл, дальше не ходи, опасно!» Послушался я моего внутреннего голоса и назад к селению пошёл, а поутру на тебе — такие вот страшные новости узнаю! И ведь не впервой уже, Александр Андреевич, случилось мне пережить предчувствие беды. И самое удивительное событие произошло со мной, как ясно помню и никогда не забуду, пятого ноября одиннадцатого года.

   — Что ж было тогда? — пытаясь припомнить, чем же для него лично был памятен этот месяц, с интересом спросил Баранов.

   — В тот день вздремнул я после обеда на кушетке в конторе Петропавловской гавани, не обращая внимания на обсуждавших свои вопросы людей. И тут снится мне, что совсем неподалёку терпит бедствие компанейский корабль, гибнут люди в нечеловеческих муках, а немногие спасшиеся бредут к нам за подмогой. И я спросил во сне тех, кто был тогда со мной в конторе: «Пришли ли люди с разбитого корабля?» Не помню, какой был мне ответ, только, когда проснулся я, стали надо мной товарищи смеяться и спрашивать, что же за кошмары снились мне, ежели во всеуслышание задал я им такой вопрос. И вот уж вечер наступал, как приходит к нам в контору незнакомый оборванный человек, и я узнаю в нём одного из тех, кого видел в своём сне, и он рассказывает, что их корабль «Юнона» потерпел в шторм крушение в устье Вилюя два дня назад и, окромя него да ещё двух матросов, сумевших с выброшенного на скалу судна перебраться по мачтам на берег, все прочие с капитаном погибли в ледяных водах. А спасшиеся брели вдоль реки, пока не наткнулись на наших людей, посланных ловить рыбу. Мы, выслушав его, следующим утром отправились с бывшим тогда в гавани лейтенантом Подушкиным к месту гибели корабля. Страшная и дикая картина предстала нашим глазам. Иных из погибших мореходцев нашли мы в прибрежном иле, завёрнутых, как в саван, в морские водоросли. Другие висели на клонившихся к воде деревьях. А третьих выбросило волнами на утёсы, и там болтались они, зацепившись мёртвой рукой иль ногой за расщелины. Девять трупов нашли и схоронили мы по берегам моря и реки. А сколь товара компанейского вокруг разметало — не счесть. Вот и говорите после этого, Александр Андреевич, есть или нет нам Провидение и вещие сны!

   — Да, — сокрушённо покачал головой Баранов, — помню я то несчастное приключение с «Юноной». Мне о нём другой очевидец, Подушкин, рассказывал. Перед тем бостонец Джон Эббетс с выгодой продал наши меха в Кантоне и с закупленными на вырученные деньги товарами для нас вернулся в Ново-Архангельск. Видя такое изобилие, и решил я послать «Юнону» с богатым грузом на Камчатку. Мы с тобой, Кирилл Тимофеевич, позже и тот груз посчитаем, сколь добра тогда, не считая «Юноны», погибло. А насчёт дурных предзнаменований, должен тебе признаться, и со мной случалось такое. Сердцем чуял, когда «Феникс» в пучине гибнул. Такая боль в голове была, такое отчаяние мной вдруг овладело, так метался я и не мог спать в доме своём на Кадьяке, чувствуя, что страшная беда сейчас с моими служивыми приключилась. И лишь позже, по выброшенным на берег товарам да обломкам корабля проведали мы, что в те дни, когда я места себе от нехороших мыслей не находил, ломала буря наш корабль «Феникс» — первенец, построенный своими силами в Америке.

Отрешившись от горестных воспоминаний, Баранов с признательностью, потеплевшим взглядом посмотрел на Хлебникова.

   — Чем более я тебя узнаю, Кирилл Тимофеевич, тем более ты мне мил. Много близкого в наших душах вижу. Право, жаль, что ранее ты сюда не прибыл. Человек ты толковый и надёжный, а нам такие люди всегда здесь потребны были. Что ж, поговорили, вспомнили былое, пора и за дела браться. Нам ещё много с тобой переворошить предстоит.

Июль 1818 года

Баранов с облегчением воспринял отплытие Гагемейстера в начале месяца в Калифорнию, где тот собирался закупить пшеницу. По словам Семёна Яновского, которому Гагемейстер поручил исполнять за время своего отсутствия обязанности главного правителя, капитан-лейтенант рассчитывал пробыть у калифорнийских берегов до октября.