Правитель Аляски

Хвостов и Давыдов, отважные молодые мореходцы на службе компании... Как любил он Давыдова! И мичман отвечал ему тем же, истинной преданностью. С Хвостовым всё было сложнее — буян, забияка, пьяница. Но при всём том превосходный моряк. Резанов высоко оценил его искусство во время плавания в Калифорнию. Сам же Николай Петрович, помнится, и сманил их обоих на компанейскую службу в Америку. Вместе жили и погибли вместе, совсем ещё юными, в порыве безумного лихачества. Да разве нормальному человеку пришло бы в голову пытаться в прыжке достичь другого конца разводимого на Неве моста? Столько опасностей избежали они на Аляске и во время плавания в Калифорнию, а могилу в родной и близкой Неве нашли...

Тяжелее всего было думать о Резанове. Как близок оказался ему этот человек своими прозорливыми взглядами, как верно и глубоко умел он заглянуть в будущее. Сколько б сделали они вместе с Резановым, не постигни того безвременная кончина!..

Остров Ситха,

август 1805 года

Когда летом «Нева» вновь бросила якорь в Ситхинском заливе, Лисянский был поражён, как много успел сделать Баранов за какие-то полгода. Новая крепость на острове обрела уже вполне законченный вид. Помимо почти десятка жилых строений, на её территории виднелись разбитые огороды, загоны для скота. Всё на берегу было в движении: бородатые мужики, оседлав срубы, азартно махали топорами, слышался визг пил, глухие стоны падавших к земле елей.

Тот же деловой настрой исходил от облика главного правителя. Казалось, даже тело Баранова пропахло дымом костров и запахом свежеструганого дерева. Лицо его от работы на свежем воздухе загорело, он был весел и бодр и с задорным прищуром в голубоватых глазах выслушал искренние комплименты Лисянского по поводу впечатляющих свидетельств проделанной на Ситхе работы.

— Пришлось, конечно, попотеть, на боку лежать недосуг было, — задорно ответил Баранов на похвалы. — Теперь уж самое тяжкое позади. Зиму пережили, а к весне сельдь и звери морские нас выручили. Хоть и лапы частенько, как топтыгины, от голодухи сосали, но я строго распорядился, чтоб скотина у нас всегда сытой была. Глядишь, через несколько лет доброе животноводческое хозяйство здесь будет.

По предложению Баранова Лисянский вместе с правителем и офицерами «Невы» съездил на место разорённого колошами первого селения русских, которое Баранов называл теперь «Старой артелью». Лишь обугленные развалины, меж которых густо поднялись трава и кусты таёжной ягоды, напоминали о том, что когда-то здесь было жильё человека. Моряки положили цветы у подножия потемневшего креста, поставленного на общей могиле, помянули павших промышленников чаркой водки.

Выпив, Баранов размяк, хрипловатым голосом затянул сочинённую им песню об Америке. Лисянский с волнением смотрел на него, думая о том, как много пережил занесённый сюда прихотью судьбы уроженец архангельской земли.

Вторичное прибытие к берегам острова большого русского корабля привлекло внимание колошей. Вероятно, они опасались, что русские опять начнут воевать с ними, и стремились теперь наперебой показать, что предпочитают жить в дружбе. Поскольку в этом их желание полностью сходилось с намерениями Баранова, правитель принимал туземных вождей с подчёркнутым уважением и одного из тоенов одарил пламенно-алым, убранным горностаями капотом из байки, другого — медным российским гербом на синей ленте, третьего — памятной оловянной медалью, удостоверяющей будто бы особые заслуги его перед Россией.

Незадолго до отплытия с Ситхи Лисянский вместе с лейтенантом Повалишиным предпринял восхождение на Эчкомб. Они достигли цели лишь на следующий день и, оглядевшись, замерли в немом восхищении. Погода благоприятствовала, и перед ними открылась захватывающая дух картина далёких горных хребтов, сверкающего на солнце залива с зелёными островками, крошечными домиками русского селения на побережье. Вершины гор по ту сторону залива, казалось, плыли на поддерживающих их облаках, и кругом, насколько мог ухватить глаз, тянулись бесконечные девственные леса.

Прошлой осенью Лисянский думал, что эти места самой природой предназначены отнюдь не для жизни людей, а для диких зверей. Но теперь он видел, что это не так. Воля и мужество человека способны преодолеть дикость и глушь и позволят русским людям закрепиться здесь для мирного труда.

На краю присыпанного снегом кратера потухшего вулкана Лисянский с Повалишиным оставили глиняный кувшин с запиской, удостоверяющей, что первыми европейцами, побывавшими на вершине Эчкомб, были два офицера Российского флота.

Во второй половине августа «Нева» взяла курс к берегам Китая. В трюмах корабля лежал богатый груз, который компания надеялась продать в Кантоне, — три тысячи калановых и сто пятьдесят тысяч котиковых шкур.

Через несколько дней после отплытия «Невы» в Ново-Архангельск на судне «Мария Магдалина» прибыл действительный статский советник, камергер царского двора Николай Петрович Резанов.