Правитель Пустоты. Дети песков

– Да. Видишь эту кровь на острие? Я предполагаю, что это кровь убийцы. Кирин успел перед смертью обнажить оружие и уколоть им душителя. Не очень глубоко, судя по следу, но это может позволить нам опознать искомого преступника.

Манс минуту крутил оружие в руках, поочередно вглядываясь то в лезвие, покрытое тонким слоем полупрозрачного стекла, то в резную рукоять. В который раз с любопытством изучив под светом фонаря гладкое навершие, он наконец выдохнул:

– Тонкая работа. Сделан из кости ингуры, клинок укреплен слоем стекла, но заточено только острие. А этот самый узор на рукояти не случаен. Кортик сделан в Первом Бархане, только там резчики так любить использовать рыб в оранаменте…

– Он, конечно, красив, – согласилась Лантея, – но совершенно бесполезен. Хрупкий, слишком длинный для скрытного ношения, да и годен лишь для колющих ударов. Такое оружие не по мне.

– Не недоваценивай его.

Манс легким движением дотронулся до навершия рукояти и покрутил его пальцами. К удивлению Ашарха и Лантеи, оно поддалось, и в руках у юноши оказалась миниатюрная пластина из кости, которая закрывала крошечное углубление внутри рукояти, куда едва могло поместиться что-то важное, ведь даже палец пролезал туда с трудом. Троица, затаив дыхание, заглянула в тайник.

– Как ты понял, что в рукояти что-то есть? – поинтересовался Аш.

– Видел такие работы пару раз. Все хотел попробывовать сам сделать, – признался Манс и поддел пальцем какую-то вещицу, скрытую в навершии кортика.

Ему на ладонь упал вытянутый стеклянный флакончик, размером едва превышавший ноготь. Лантея с любопытством зажала его между пальцами и посмотрела на свет на содержимое бутылька.

– Как занятно… – протянула она, прищурив один глаз, – что именно у безгрешного Кирина мы отыскали подобный тайник.

– Что это такое? – шепотом спросил профессор, придвигаясь ближе.

– Консистенция жидкая, цвет глубокий фиолетовый, маслянистые отблески… Это, без сомнения, яд замедленного действия, – хмыкнула девушка. – Вот только какой именно?

Она подцепила ногтем затычку и без проблем ее выдернула, а после на некотором отдалении поводила флаконом у себя под носом, легкими взмахами руки направляя воздух в свою сторону.

– Запах резкий, кисловатый. «Забвение», – подвела итог Лантея.

Она вернула затычку на место и задумчиво взглянула на бутылек.

– «Забвение» – редкая отрава. Просто так ее не достать, – пояснил для профессора Манс. – Этот яд вызывает дыры в памяти.

– Провалы, – поправила брата девушка. – Жертва забывает все, что делала последние несколько дней, и чем больше времени проходит с момента попадания отравы в кровь, тем быстрее стирается память. Вплоть до полного забвения. А с ним приходит и смерть, так как мозг разрушается.

– Этот яд был на лезвии кортика? – в первую очередь поинтересовался Ашарх.

Лантея подняла клинок до уровня глаз и внимательно осмотрела его.

– Нет, – вынесла она свой вердикт.

– Значит, Кирин готовил его для кого-то, – сказал преподаватель. – Раз этот яд так трудно достать, и он хранил его в секрете, держа как можно ближе к оружию.

– Интересно, кому же он предназначался? – пробормотала девушка и нахмурилась.

Аш нервно щелкнул суставами на своих пальцах и высказал робкое предположение:

– Вполне может оказаться, что как раз убийце. И это означает лишь одно: Кирину было нужно, чтобы его неприятель перед гибелью утратил память. Зачем только все это?.. Не возьму в толк.

Со стороны Манса раздался невеселый смешок:

– Все еще сложнее. Умершего звали не Кирин.

Он продемонстрировал тонкую пластинку, которая закрывала тайник. На внутренней ее стороне вилась едва заметная глазу гравировка. Несколько иероглифов, тесно жавшихся друг к другу.

– «Авирину Лэйху от матери на память о доме. Восьмой день тринадцатого месяца 2559 года от основания Гиртариона», – вслух прочитала Лантея.

Троица переглянулась.

– Имена Авирин и Кирин весьма созвучны, – заметил профессор.

– Так и есть, – подтвердил Манс, – иероглиф один и тот же. Разница лишь в написании нижней черты… Можно легко изменить свое имя.

– А вот имя рода не изменить никак. Род Лэйх относится к самым знатным семьям Первого Бархана, – объяснила Лантея. – Вот только, насколько я знаю, вряд ли хоть одной душе во всем Третьем Бархане было известно, что отпрыск уважаемого рода из соседнего полиса служил во дворцовой страже.

Ашарх нетерпеливо заерзал на месте. Они с приятелями сидели прямо на жестком полу, сложив ноги и низко склонив головы друг к другу. Со стороны могло бы показаться, будто это заговорщики шепотом при слабом свете фонаря готовили какое-то темное дело.

– Так значит, этот Кирин, или, вернее, Авирин скрывал свое настоящее имя и род? – спросил профессор, облизывая губы.

– Еще взгляните на дату. Подарок сделан меньше года назад, – обратил внимание Манс. – Мать явно прощалась с сыном, когда он уходил из дома, Первого Бархана.