Правитель Пустоты. Дети песков

Лантея почувствовала, как радость от находки медленно сменилась беспокойством. Ей следовало поторапливаться и скорее возвращаться домой. Буря сулила неприятности, и пока что эти неприятности двигались в конкретную сторону – в сторону Третьего Бархана.

***

Манс практически не спал и эту ночь. Он просидел до самого утра на каменной тахте, прислонившись спиной к стене, а чтобы не задремать, тихо перебирал четки. Его, как и профессора, беспокоили мысли о Лантее.       Она отсутствовала уже два полных дня, и за это время на Ашарха уже было совершено покушение. Сколько еще дней требовалось девушке, чтобы пройти испытание? Ведь она могла бродить по пустыням в поисках цветка неделю или даже больше, а недоброжелатели непременно предприняли бы еще несколько попыток, чтобы добраться до чужака. Вечно играть с ними в прятки тоже бы не вышло.

Утром, на ломаном залмарском поделившись своими размышлениями с подопечным, Манс признался, что не знает, как стоит поступить.

– Если к нам решат подослать еще одного тхаги или даже пару, то так легко мы можем уже не отделаться, – задумчиво протянул Аш, позевывая.

– Не думать я, щто дворца – хорошо, – медленно проговорил юноша.

– Ты боишься, что даже здесь нас уже без проблем могут достать? – уточнил профессор и принялся одеваться. – Это значит, что самые опасные для нас с тобой места – это там, где никого нет.

– Пощему?

– Если нет свидетелей, то убийцам легче действовать.

Ашарх поддел под шелковую рубаху штаны, обернул вокруг живота широкий тканевый пояс и засунул за него ножны с почищенным клинком Лантеи, на котором больше не осталось ни капли яда, смывшегося вместе с кровью. Присев на край тахты рядом с Мансом, мужчина принялся переплетать растрепавшуюся за ночь косу, а сам в это время размышлял вслух:

– Нам нельзя прятаться в библиотеке или же комнатах. Здесь мы уязвимы. Понимаешь, о чем я говорю?.. В темноте и тенях ничего не стоит скрыться. А когда мы все время проводим в одном месте, то становимся предсказуемыми для убийц, – медленно говорил Аш, пальцами расчесывая пряди волос. – Мы должны быть постоянно на виду.

– Не понимаю, – пробормотал юноша. – Много хетай-ра?

– Да. Сидеть во дворце небезопасно. Нужно перемещаться и избегать пустынных мест.

Манс кивнул, хоть далеко не каждое слово профессора было ему ясно. Едва Ашарх закончил заплетать косу, как в комнату по приказу юноши прислужники принесли поздний завтрак. Это были свежеиспеченные и уже опостылевшие профессору лепешки, мясо и сваренные вкрутую черные яйца размером с небольшую ладонь. Преподаватель посмотрел на куски сырого мяса с кровью с невольным отвращением. Они сразу же напомнили ему о тхаги, которого Аш лишил жизни собственными руками. Манс тоже неприязненно взглянул на мясо и так к нему и не притронулся.

Позавтракав в итоге сваренными вкрутую черными птичьими яйцами, которые на вкус достаточно сильно отдавали железом, мужчины отставили тарелки. Манс лишь запихнул в свою поясную сумку несколько лепешек на случай, если днем их с подопечным одолеет голод, и предложил первым делом наведаться в мольбище Младенца. Профессор лишь безразлично пожал плечами. Религиозность юноши его не особенно волновала, а вот в том, что мольбище будет заполнено народом в утренний час, он даже не сомневался. И это было хорошим вариантом для прогулки.

Покинув дворец, мужчины неспешным шагом пересекли площадь с колоннами и направились к боковому проходу, ведущему к двум отдельно стоявшим друг от друга мольбищам. Несмотря на то, что время было уже не совсем раннее, к невзрачному зданию храма по-прежнему стекалось большое количество хетай-ра. На широкой лестнице с обшарпанными стоптанными ступенями сидели нищие, которые, склонив головы и протянув руки, просили у прохожих милостыню. И было много тех, кто подавал им маленькие стеклянные монетки, называемые пустынным народом семи-дин, или же оставлял немного еды. К удивлению профессора, Манс тоже проявил милосердие. Он достал из сумки одну из лепешек и сунул ее в руки какому-то обросшему старику в истрепанных лохмотьях.

– Hadzha! Hadzha!.. – пробормотал попрошайка.

Нищий с жадностью вцепился в еще теплый хлеб нестрижеными черными ногтями.

– Зачем ты помог ему? – поинтересовался Аш. – Богаче он от этого не станет и жизнь свою не изменит. Чем больше народ подает нищим, тем больше этих самых нищих становится…

Манс крепко задумался, очевидно, догадавшись о смысле далеко не всех слов, сказанных профессором.

– Я дать. Эван’Лин дать мне, – наконец произнес юноша, поднимаясь дальше по ступенькам.

– То есть богиня одарит тебя милостью за то, что ты проявил сострадание?

– Состараданье?.. – с ошибками повторил Манс.

– Ну, жалость, милосердие… Как это еще назвать?.. Доброту.