Правитель Пустоты. Дети песков

Неожиданно за спинами мужчин раздались чудовищные хрипы. Кто-то закашлялся, глухо закричал, а после в толпе, находившейся в тот момент на лестнице мольбища, послышались испуганные возгласы. Хетай-ра удивленно ахали и указывали на край ступеней, где ютились попрошайки. Манс и Ашарх тоже оглянулись, и их взгляды практически одновременно остановились на обросшем старике в лохмотьях, которому сын матриарха минуту назад дал хлеб. Нищий завалился на спину, он хрипел, содрогаясь всем телом, а на губах у него пузырилась белая пена. Несколько томительных секунд продолжались эти судороги, пока попрошайка резко не вытянулся, и все его конечности не одеревенели во мгновение ока, а из распахнутого рта не вывалился разбухший почерневший язык.

В толпе поднялся гомон, шум и отдельные выкрики. Кто-то подальше уводил детей, а другие хетай-ра, напротив, поспешили на помощь попрошайке, несмотря на его неприглядный вид. Но нищий был уже мертв, взгляд его остекленел, и грудь не вздымалась. Меньше чем за минуту с дворцовой площади был прислан отряд стражи, которые оттеснили любопытствующую толпу и занялись телом бедняка.

Манс напряженно переглянулся с Ашархом. Взгляды мужчин упали на лепешку, которую все еще сжимал в руках погибший попрошайка.

– Отравлена? – хрипло спросил преподаватель.

– Смерть. Не есть это, – хетай-ра достал из своей поясной сумки лепешки, оставшиеся с завтрака, и тщательно принюхался к ним.

Ашарх нахмурился. От верной гибели их спасла воля случая. Похоже, недоброжелатель сильно разозлился из-за смерти своего подосланного убийцы и решил действовать куда решительнее и хитрее в этот раз, использовав яд. Но профессора смущало другое: тем злополучным вечером тхаги приходил только за преподавателем, но Манс тоже оказался под ударом, лишь потому, что вступился за Аша, а теперь отраву целенаправленно подмешали уже обоим.

– Это нехорошо… – прошептал юноша, за руку уводя профессора дальше от толпы.

– Да. Теперь охота ведется на нас двоих. Похоже, тебя тоже стали считать опасным игроком.

– Нет. Нехорошо, щто убить я он.

– Ты его не убивал, Манс. Это простая случайность. Ведь ты же не подозревал о яде в хлебе, – негромко сказал Ашарх.

– Я дать смерть он, а надо дать добро. Эван’Лин ryt’hassa…

– Ритха… что?

– Плохо мне. Ryt’hassa мне! На-ка-зовать, – по слогам произнес Манс.

– Не думаю, что тебе стоит волноваться об этом. Сейчас есть куда более реальная угроза – наш недоброжелатель вряд ли успокоится и после второго провала…

Профессор хотел сказать что-то еще, но к подножию лестницы мольбища, где толпился народ, издалека наблюдавший за работой стражи, из темноты ближайшего прохода выбежала группа детей. Девочки с корзинками и какими-то игрушками в руках практически подлетели к ступеням и неожиданно звонко, перебивая друг друга, закричали:

– Lechi matriarhum Lanteyalianna afelichu du Nard! She’shi ya omon!

Общее оживление, наступившее среди хетай-ра после этих слов, было сродни водному потоку. Все сразу же наперебой заговорили, а большинство жителей полиса, совершенно позабыв о каком-то безымянном бродяге, умершем у мольбища, поспешили к выходу в соседние залы и коридоры, явно торопясь куда-то успеть.

– Что они сказали? – в смятении поинтересовался профессор у Манса.

– Лантея! Du Nard! Лантея! – с ликованием воскликнул посветлевший лицом юноша, крепко хватая своего подопечного за локоть.

– Она вернулась? – не веря собственным ушам, переспросил Аш.

Но Манс не стал отвечать, а окрыленный известием бросился следом за толпой, потянув за собой и преподавателя. Жители Бархана старались успеть на рыночную площадь как можно раньше, чтобы не пропустить возвращение младшей дочери матриарха. Новость стремительно разнеслась по всему полису, и главный коридор наводнило огромное количество народа. Началась давка и суматоха, и до рынка из-за хаотичного движения жадных до зрелища горожан добраться удалось нескоро. На площади уже почти не осталось свободного места: хетай-ра живым ковром заполонили все улочки, тупики и даже крыши. Из окон высовывались любопытные лица, и все взгляды были прикованы к стеклянному куполу, где еще виднелся крупный проход, который стражи уже начали медленно закупоривать магией. Где-то на середине рампы можно было разглядеть спускавшуюся одинокую фигурку, закутанную в светлый плащ.

Через несколько минут томительного ожидания, когда очертания силуэта стали явнее, и с его головы спал капюшон, Ашарх впервые за последние дни с облегчением выдохнул. Сомнений больше не было – это Лантея спускалась по дороге.

Глава шестая.

Да не поглотит тьма

Матерь повелевает детям своим жить в честности и праведности, ибо одно не может существовать без другого.

Шестнадцатый закон. Скрижали Эван‘Лин

Девушка с наслаждением вдохнула запах своего родного города. Он всегда казался ей ненавязчивым, но не в этот раз. Пахло пылью, нагретым камнем и слабой землянисто-терпкой горечью лишайника. А еще это был запах триумфа. Ее личной победы.