Правитель Пустоты. Цветок пустыни (СИ)

Пока одни солдаты собирали награбленное в городе и искали укрывшихся в подвалах жителей, другие воины срубили несколько молодых хацу, из которых соорудили понтонный мост через реку Мистис, темневшую у подножия крепостной стены. Альвы со слезами на глазах шагали по древесине, отбрасывающей слабый синеватый свет: для них это было подобно надругательству над трупами. На другом берегу рабов выстроили рядом друг с другом таким образом, что пять вытянувшихся колонн образовывали фалангу, со всех сторон окруженную пешими отрядами ифритов. Между рядами равномерно были распределены всадники верхом на ксоло.

Любые разговоры или переглядывания мгновенно пресекались ударами длинных кнутов, палок и пощечинами. Имперцы вели построение строго на север, уходя все дальше от реки Мистис и зеленой стены деревьев. Очевидно, ифриты опасались быть замеченными из приграничных застав Ивриувайна, которые должны были находиться вдоль всей крепостной стены Леса. Имперцы явно пришли налегке: позади войска лишь десяток ксоло, освобожденных от всадников, несли на спине мешки с поклажей и бурдюки. Но все равно никто не мог понять, как войску удалось незаметно подобраться так близко к крепости, если их обнаружили уже практически у самых ворот. Гарвелескаан явно был не самым подготовленным к осаде участком на границе Ивриувайна, видимо, именно этим и воспользовались ифриты, подорвав стену бомбами.

Альвы очень медленно шли в колоннах. Если кто-то из них спотыкался и падал, то моментально утягивал за собой соседей — тогда каждый из них получал удар кнутом по хребту. Аш особенно страдал: веревка, тянущаяся от горла к горлу между пленниками, из-за большой разницы в росте между ним и идущим впереди альвом постоянно натягивалась и вынуждала его идти на цыпочках, чтобы не задохнуться. Скорее всего, точно так же дела обстояли и у Лантеи с Виеком, но преподаватель не мог отыскать их глазами в ровных шеренгах рабского построения.

Солнце неумолимо нагревало головы и с вершин небосклона наблюдало за мучениями побежденных. Ифриты гнали своих пленников целый день, постоянно то ускоряя темп, то делая краткие передышки на пять минут, чтобы напоить ксоло. Рабам воду никто не предлагал, и они могли лишь с завистью смотреть на то, как капли желанной влаги стекали по мордам псов. Прежде чем наконец встать на ночлег, караван дождался захода солнца. За весь день они отошли от Леса примерно на тридцать километров: верхушки могучих хацу скрылись за горизонтом, а вместе с ними таяла и надежда альвов на освобождение.

Пленники были сильно измотаны после битвы и перехода в быстром темпе, а раненые и вовсе держались из последних сил. Сотники скомандовали остановку резко, их приказы гулко разнеслись над всеми шеренгами. Ашарх ждал этого несколько часов: он полагал, что теперь с них хотя бы снимут веревки, без которых можно было подумать о возможности побега. Но все его надежды испарились во мгновение ока, когда имперцы согнали рабов в один тесный круг, усадили на землю и окружили со всех сторон. Не было ни единого шанса незаметно пробраться сквозь плотное кольцо ифритов. Веревки так и остались на шеях и руках пленников, снимать их никто не собирался. А единственными послаблениями для рабов стали бурдюки с водой и грузный баул с едой. Им даже не дали ведра, предлагая справлять нужду как животным.

Когда голодные альвы набросились на мешок с пищей, Аш с сожалением понял, что еда достанется не всем. С каким удивлением уже через мгновение он наблюдал, как истощенные альвы брезгливо отбрасывают увесистый баул и никто из него ничего не берет. Ифриты же зашлись гогочущим хохотом, со своих мест наблюдая за происходящим, как за представлением.

Аш быстро добрался до отброшенного в сторону мешка, который оказался наполнен обыкновенным сушеным мясом. Его спокойно ели ифриты, люди и даже хетай-ра, но совершенно не переносили травоядные альвы. Это была своеобразная шутка и одновременно жесточайшее издевательство над захваченными противниками: давать им пищу, которую они не могут съесть. Все альвы решительно отказались от мяса, но Аш был уверен, что имперцы не будут давать им другую еду. Тогда уже через пару дней альвам придется переступить через свои традиции и привычки, потому что голод будет сводить их с ума. И они возненавидят сами себя.

Однако все эти запреты не касались ни хетай-ра, ни Ашарха. Они набили полные карманы еды, в душе даже радуясь подобному исходу: по крайней мере от голода теперь они не умрут. Хотя когда профессор попробовал это мясо, то оно показалось ему довольно странным, он определенно ел такое впервые.

— Скорее бы эти бараны травоядные заканчивали выделываться. Каждый раз одно и то же! Не хотят жрать мясо, а потом валятся без сил по дороге, — сплюнул один из ифритских воинов на землю, блуждая темными глазами по толпе рабов.