Правители эпохи эллинизма

Летом 46 г. Клеопатра вместе со своим братом и номинальным супругом Птолемеем XIV отправилась в Рим. Она прибыла туда по приглашению диктатора, будто бы для заключения союза между Римом и Египтом. Она поселилась в садах Цезаря но ту сторону Тибра; там, на вилле, она принимала посетителей — своего великого патрона и многих других римлян, наперебой оказывавших ей знаки внимания. Однако у истинных республиканцев ее присутствие в римской столице вызывало возмущение, особенно едко и желчно высказывается о египетской царице в своих письмах Цицерон. Клеопатра неоднократно продлевала свое пребывание в Риме, и потому случилось так, что она все еще находилась там в мартовские иды 44 г., когда Цезарь пал жертвой злодейского заговора Брута и Кассия. Спрашивается, не содействовало ли присутствие царицы в Риме возникновению заговора против Цезаря? Это вполне возможно, ибо трудно отрицать, что пребывание Клеопатры в римской столице было бельмом на глазу каждого настоящего Римлянина старого закала. Да и ее покровитель Цезарь был убит прежде всего потому, что он без конца попирал староримские традиции, в частности и своей связью с египетской царицей. Этого римляне не могли ему простить, ибо опасались, как бы он не перенес столицу с берегов Тибра на берега Нила, в Александрию. Впрочем, Клеопатра и после убийства ее патрона оставалась еще несколько недель в Риме. Лишь в письме от 15 апреля 44 г. Цицерон замечает, что бегство царицы его нисколько не расстроило. В Риме радовались, что наконец избавились от нее. А для самой Клеопатры пребывание в Риме после смерти Цезаря утратило всякий смысл.

Вскоре по прибытии Клеопатры в Египет в возрасте 14 лет скончался ее брат и соправитель Птолемей XIV. Хотя заклятый враг царицы Флавий Иосиф утверждает, что Клеопатра устранила своего брата с помощью яда, это по меньшей мере не доказано и, вероятно, является не чем иным, как злостной клеветой. Вместо брата, никогда не возвышавшегося над ролью статиста на тропе фараонов, Клеопатра, следуя в данном случае обычаю египтян, снова выбрала себе соправителя мужского пола — это был тогда всего лишь трехлетний, только выросший из пеленок Цезарион. Тем не менее он стал царем и соправителем. Если Цезарион не мог властвовать в Риме (в завещании Цезаря его имя не упоминалось, напротив, наследником был назван внучатый племянник диктатора Октавиан), то мать но крайней мере хотела обеспечить ему власть над Египтом. Но кто мог ей теперь помочь? И кто мог знать, как окончится борьба за наследство диктатора Цезаря в Риме и Италии? на убийц Цезаря Клеопатра не могла возлагать никаких надежд, впрочем, и на Октавиана и Литония тоже: у них были совсем другие заботы; Египет находился тогда вне их поля зрения. Можно только подивиться энергии царицы, сумевшей сохранить хладнокровие в (сумятице римской гражданской войны. Из своей резиденции в Александрии она внимательно наблюдала за борьбой претендентов, не делая никаких попыток вмешиваться в их споры. Но затем она установила контакт с Корнелием Долабеллой. Однако это был совершенно никчемный человек — исключительно по его вине римские легионы в Сирии перешли на сторону Кассия.

Наконец наступили дни двух битв при Филиппах (октябрь 42 г. до н. э.). Победителями здесь вышли цезарианцы Антоний и Октавиан; побежденные — оба убийцы Цезаря, Брут и Кассий, — ввиду постигшего их поражения покончили с собой. Ярко засияла теперь слава Антония; это его доблестное полководческое искусство сломило противников, между тем как соперник его, Октавиан, содействовал успеху лишь в самой скромной степени.

Солдаты боготворили Антония, он был любимцем женщин, расточительным, щедрым, великодушным, безудержно предававшимся своим страстям. Деньги имели для него лишь тот смысл, что их можно было разбрасывать полными пригоршнями. С невероятной щедростью дарил он привилегии и свободы городам и гражданам. Его окружение по преимуществу составлял беззаботный народ: актеры, танцовщицы и музыканты; все они находили в нем доброжелательного патрона, а оп, со своей стороны, необузданно предавался удовольствиям, когда не приносил жертвы богу войны Марсу, Он чувствовал себя земной копией бога Диониса, а греки, радовавшиеся избавлению от вымогательств, которыми их донимали убийцы Цезаря, почитали его в такой степени, как это уже давно, с незапамятных времен, не было более в обычае.