Правители России. XX век

Важную роль в продвижении Горемыкина на премьерский пост сыграл член Государственного совета Александр Васильевич Кривошеин, являвшийся в правительстве главноуправляющим земледелия и землеустройства. На квартире Кривошеина был проведен ряд секретных совещаний, на которых вырабатывалась тактика поведения Горемыкина во время его встреч с царем.

Коковцов свидетельствовал: «Кривошеин отлично знал, что Горемыкин угоден государю, что время от времени его приглашают в Царское Село на совещания или просто для разговоров и что многие решения принимаются после таких разговоров».

Расчетливый Кривошеин, отказавшийся из-за болезни от соблазна стать премьером, метил в очередные «серые кардиналы» главы правительства и не просчитался со ставкой на Ивана Логгиновича. Царский рескрипт о назначении Горемыкина председателем Совета Министров был напечатан в «Правительственном вестнике» в тот же самый день 30 января 1911 года, когда в нем был помещен и рескрипт об отставке Коковцова. Никаких пауз, как это бывало в прежние времена.

Известный исследователь эпохи правления Николая II С. С. Ольденбург писал о появлении нового главы правительства: «Преемником В. Н. Коковцова был назначен И. Л. Горемыкин, говорили о возможности назначения А. В. Кривошеина, но он как раз в это время был тяжело болен и выехал лечиться за границу. И. Л. Горемыкина государь особенно ценил за исключительную лояльность, за умение подчиняться указаниям монарха и выполнять их, не отклоняясь от задания».

Об Иване Логгиновиче, не без участия его самого, часто говорили с иронией — иногда с почтительной, по чаще с нарочито язвительной. За ним закрепился титул «ваше безразличие». С. Ю. Витте называл его «манфишистом», имея ввиду французский термин, имеющий значение «мне все равно», «наплевать».

Сам Горемыкин прокомментировал свое назначение уже 31 января в ответ на пожелание успеха в работе: «Какой же может быть успех, ведь я напоминаю старую енотовую шубу, которая давно уложена в сундук и засыпана камфорой, и совершенно недоумеваю, зачем я понадобился, впрочем, эту шубу так же неожиданно уложат снова в сундук, как вынули из него».

Назначая Горемыкина главой правительства, Николай II заявил о наступлении «новой эры» в экономической жизни страны. Откликаясь на эти слова, Горемыкин в доверительной беседе с Коковцовым резюмировал: «Все это чепуха, одни громкие слова, которые не получат никакого применения; государь поверил тому, что ему наговорили, но он очень скоро забудет об этом новом курсе, и все пойдет по-старому. Я ему не возражал против его увлечения… Государю не следует противоречить».

К лету 1914 года обнаружилась полная бесперспективность экономического курса кабинета Горемыкина. Указывая на это обстоятельство, историк С. С. Волк, исследовавший особенности политики российского правительства в тот период, обратил внимание на бурную антигоремыкинскую реакцию отечественных деловых кругов, проявившуюся на VIII съезде промышленности и торговли.

Этот съезд проходил после негласного правительственного решения от 18 апреля 1914 года об ограничительных мерах для акционерных обществ. Резкую критику экономической политики правительства Горемыкина на съезде увенчало выступление видного промышленника и финансиста П. П. Рябушинского.

Он заявил, что после указанного решения правительства предпринимателям придется отправляться за разрешением на каждый шаг в Петербург «на поклон как в ханскую ставку». Газеты сообщали, что съезд встретил аплодисментами предсказание Рябушинского о том, что «наша великая страна сумеет пережить свое маленькое правительство». Было принято обращение к Горемыкину с представлением об отмене антипредпринимательских Правил, принятых его правительством. В итоге Николай II был вынужден согласиться на такую отмену, продемонстрировав неэффективность попытки Горемыкина ограничить права предпринимателей.

О степени профессиональности финансовой политики правительства Горемыкина наглядно свидетельствует описанная в мемуарной литературе беседа Ивана Логгиновича со своим предшественником — Владимиром Николаевичем Коковцовым. Когда Владимир Николаевич посетовал, что в связи с проведением кампании трезвости казна потеряет уже на первых порах 800 миллионов рублей, то Горемыкин на это ему возразил: «Ну, что за беда, что у нас выбыло из кассы 800 миллионов дохода. Мы напечатаем лишних 800 миллионов бумажек, — как будто не ясно всем и каждому, что мы должны вести войну на бумажки, что даже и недурно, так как их охотно берет народ…».

Как и во времена своего первого премьерства, Горемыкин вел постоянное противоборство с Государственной думой. Характеризуя сложившееся в России парламентское устройство, Иван Логгинович назвал его «пародией на западноевропейский парламент». Для него Дума представлялась той силой, которая была пагубна для российской монархии. Горемыкин был уверен, что народные судьбы должны быть полностью вверены в руки императора.