Правительница Д'Хары (СИ)

И спустя долю секунды он видел выжженные дочерна стены, маневрировал своим конем среди огромных осколков стекол, вылетевших из разбитых окон. Вокруг них двоих были одни лишь останки чего-то, что когда-то вселяло радость и надежду.

— Здесь был пожар, — в ответ на это утверждение Бенджамин лишь кивнул. Он был мрачнее тучи.

Но что-то подсказывало ему, что дело было не в эпидемии и даже не в войне.

Его виски вновь скрутила боль, и он не понимал, почему эти места вызывали в нем такой поток воспоминаний. Он задержал дыхание и прикрыл глаза, настолько тяжело было совладать с собой и сдержать шипение.

Теперь Бен заметил это. К несчастью Томаса, он не стал тактично молчать, да и вряд ли у него было такое намерение.

— Что с тобой?

А у Исповедника не было намерения говорить правду.

— Мигрень, — процедил он, когда в его виски перестали вкручивать железные болты. Звучало не слишком убедительно.

— Скоро будем на месте.

Он не солгал. Спустя десяток минут они оказались на огромной площади, абсолютно пустой. Она была похожа на пепелище: все деревянные дома, когда-то обступавшие ее надежным кругом, были сожжены дотла. Несмотря на то, что это, должно быть, произошло много месяцев назад, ему показалось, что он мог ощутить привкус пепла во рту.

Лицо Томаса не выражало ровным счетом ничего, но внутри… внутри него было точно такое же пепелище, похоронившее людей, которых он даже не помнил.

Чувство того, что что-то было не так, лишь усиливалось. Юноша тщательно всматривался в окружавшее его пространство, пытаясь понять, что могло вызвать это ощущение.

— Эпидемия началась здесь, — голос капитана звучал жестко, — и здесь же она распространилась больше всего. Люди думали, что, если сжечь все дотла, зараза не сможет пойти дальше.

— Они сожгли трупы вместе с домами? — спросил он, стараясь не выдать свое удивление.

— И вместе с еще живыми людьми, — мрачно добавил он. — За ночь была уничтожена почти вся окраина Эйдиндрила, пока пожар не дошел до каменных домов. Но, как можно догадаться, чуму это ничуть не обеспокоило.

Томас молча выслал лошадь вперед, и ее копыта застучали рысью по каменной брусчатке. Он объехал фасады домов, не зная, что ищет. Впрочем, это даже не имело значения: его искания не имели никакого успеха.

От площади радиально отходили четыре улицы. Инстинктивно он направился по одной из них, до конца не осознавая, что именно он должен был найти — но должен был! Это место было дорого для него в той жизни, он чувствовал это. Что-то заставило его выбрать именно эту улицу из четырех, что-то вело его по ней.

Капитан молча следовал сзади. Молча, предоставив пленнику полную свободу! Было понятно, что он не разделял его сверхъестественные чувства и предчувствия, поэтому не заподозрил в его поведении ничего необычного. Но было в его поведении и еще что-то, что имело право именоваться «неправильным».

Спустя пару минут Исповедник остановился в немом шоке. Перед ним была та же пустошь, с которой они свернули полчаса назад, а улица обрывалась. Но он видел ее перед собой… тот самый призрак из его прошлого, окутанный зимой.

Он видел узкую улочку, небольшие балконы на втором этаже, перильца которых были засыпаны снегом. Видел людей, которые закутывались в теплую одежду, пытаясь оградиться ей от мороза и как можно быстрее прошмыгнуть по улице от одной двери у другой. Юноша почувствовал, как его волосы начали точно так же собирать на себе снежинки.

Но его внимание приковал к себе лишь один человек. Это была девушка примерно его возраста, со светлыми, почти что белоснежными волосами, в простой, но умело скроенной одежде: длинный плащ с меховой оторочкой был накинут поверх темно-зеленого дорожного костюма, на талии перехваченного изящными кожаными ножнами. Плащ вовремя скрыл рукоятку кинжала.

Она шагнула за порог одного из домов, а на ее волосы опускались снежинки, одна за другой. Массивные шпоры резко зацепили каменную брусчатку, и она поправила их одним ловким движением. Она явно торопилась, явно не хотела быть замеченной.

Его дыхание участилось, каждая черта лица напряглась. Он знал ее.

Снежинка кольнула его щеку своим ледяным прикосновением, а мороз забрался под самую кожу. Тогда она посмотрела на него — так, словно и правда была здесь.

Томас видел, слышал. Но больше не чувствовал. Не понимал, где находился, не знал, что держало его на земле. И даже разрывавшие его голову тиски больше не имели значения.

Поначалу казавшаяся настороженной, девушка вдруг улыбнулась ему, но в ее ярких зеленых глазах была тень неуверенности. Она явно не ожидала увидеть его.

Но почему?..

Томас знал лишь одно: он хотел видеть ее. Но вряд ли его желание имело какое-либо значение.

— Эддард!

Голос полоснул его сознание подобно острому мечу. Этот голос… настолько знакомый, но почему-то наполненный страхом и беспокойством — не уверенный, как обычно. Он вызвал у него противоречивые эмоции: он одновременно боялся оборачиваться, и в то же время не мог позволить себе игнорировать его.